Читаем Аргонавтика полностью

1350 Вдруг неожиданно берег они, вдающийся в море.     Берег тот из залива на вид казался широким.     Солнце взошло, и они к нему на веслах пристали.<p>ВТОРАЯ КНИГА</p>     Был там загон для скота и шатер владыки Амика.     Он у бебриков правил* надменно. Мать его нимфа     Посидону его родила, взойдя с ним на ложе, —     Мелия, нимфа Вифинская. Спесью Амик был наполнен:5    Для иноземцев закон непотребный им был установлен,     Чтобы никто уйти не посмел, кулачного боя     С ним избежав, и соседей кругом немало погибло.     Вот и теперь, к кораблю подойдя и вызнать желая,     Кто на нем и куда плывет, обратился он грубо,10   Речь свою в присутствии всех произнесши такую:     «Слушайте вы, бродяги морские, что знать надлежит вам.     Установлено так, что никто из мужей чужеземных,     Если в страну сюда к бебрикам прибыл, назад не вернется,     Прежде чем руки свои не скрестит с руками моими.15   Так вот и вы мне представьте того храбреца, кто решится     Биться в кулачном бою один на один здесь со мною.     Ежели мой закон с презреньем презреть возомните,     Вслед за вами беда ужасная быть не замедлит».     Так надменно сказал им. Они же внимали20   В гневе жестоком. Особенно вызов задел Полидевка.     Первым среди друзей он встал и громко промолвил:     «Кем бы ты быть ни хвалился, постой-ка теперь, не являй нам     Злую силу свою. Принять твою речь мы согласны.     Сам с тобой добровольно готов я тут же сразиться».
Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза