Черный башмак не ведает жалости ни к кому —Да и с чего бы? То – гроб для мертвой ноги,Большой, лишенной жизни и пальцев ступниСвятого отца, что измеряет глубину своей книги.Узор купальника, изгибаясь, перед ним склонился, как декорация в театре.Дерзновенные бикини кроются среди дюн, —Груди и бедра, кондитерский сахарКристалликов белых, мерцающих в солнечном свете,Пока открывает глаз свой зеленая заводь,И тошнит его от всего, что уже заглотил он, —От всех этих ног и рук, и обличий, и криков. За кабинками из бетонаДвое влюбленных сдирают с себя липучки застежек.О, белизной обрамленное море,Я вдыхаю тебя, точно чашу, — и сколько же соли в горле…Зритель тянется, трепеща,Длинный, будто рулон ткани,Сквозь тихую злобу и травы,Волосатые, точно интимные части.
(III)
На балконах отеля сверкают предметы.Предметы, предметы —Инвалидные кресла стальные,