Поздняя осень в Венеции

Райнер Мария Рильке Поздняя осень в Венеции (сборник стихотворений)

© В. Б. Микушевич, перевод, 1999, 2018

© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2018

Издательство АЗБУКА^®

* * *

Книга картин

Первой книги первая часть

Вступление

Кто ты таков, ты знаешь сам давно;
из дому выйти ты во тьму готов;
где дом, там даль, а ночи все равно,
кто ты таков.

Глазами, не успевшими устать,

когда переступаешь ты порог,
воздвигнешь дерево, где тишь да гладь,
где черный ствол под небом одинок.
Так мир Ты сотворил, а мир велик;
в молчаньи Слово затаило суть.
Уверившись, что смысл его постиг,
своим глазам позволишь отдохнуть.

Веянье апреля

Снова апрельский дух;
жаворонки взлетели
в небо, где плечам тяжел свет,
а сквозь ветви уже виден день,
чей в пустоте расцвел свет, —
но после сумерек длительных и дождливых
солнечно-золотая
рань сквозь туманы
проступает, на фасадах зданий витая,
где окна, как раны,
открываются среди теней боязливых.

Потом тишина. Без всякой отсрочки

дождь сверкает на мостовой,
и звук его живой
впадает в блеснувшие почки.

Два стихотворения к шестидесятилетию Ганса Тома

Лунная ночь

Такую ночь назвать негоже хмурой;
южнонемецкий воздух при луне
часы роняет с башни в тишине,
чтобы они тонули в глубине,
а сторожа, фигура за фигурой,
прошли, перекликаясь, в стороне,
и скрипка зазвучала как во сне,
напоминая вслух о белокурой.

Рыцарь

Едет рыцарь в панцире черном, стальном —
навстречу любви и вражде.

Все впереди: даль, дол за холмом,

пиршества, прелести дам и дом,
Грааль в награду, песнь за вином;
в тысяче образов и в одном
Бог перед ним везде.

Панцирь — тюрьма стальная, литая,

узилище или обитель,
где смерть сидит, мечтая, мечтая:
где мой освободитель,
чей меч — мои оковы
ради доброго дела
разрубит, и вместо обновы
свобода будет сначала
для скрюченного тела,
чьи мышцы готовы:
ах, как я бы играла
и пела!

Девичья меланхолия

Мой рыцарь юный предан мне
почти как древний стих.

Приходит он, как по весне

вихрь налетает в тишине,
уходит, как в голубизне
звон колокольный в стороне,
где свет преображен.
С глухой тоской наедине
слезу в прохладном полотне
ты прячешь: плач твой тих.

Мой рыцарь юный верен мне,

и он вооружен.
Улыбкою при ясном дне
сияет он, и в белизне
слоновой кости, в тонком сне
его черты, как свет в окне
морозном, жемчуг на стене
и при луне
страницы книг твоих.

О девушках

I. «Иные пролагают мечтами…»

Иные пролагают мечтами
к темным поэтам путь
и просят кого-нибудь,
чтобы позволил взглянуть,
как струны ладят перстами;
но для девушек простых
мост к видениям не нужен;
их улыбки — нити жемчужин
над серебром, украшающим пир;

ими-то доступ и обнаружен

и к поэту,
и в этот мир.