Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

5 августа 1981 года Ариэль Шарон был приведен к присяге как новый министр обороны Израиля. Это назначение вызвало настоящую бурю в прессе. Все прекрасно знали о любви Арика к «самодеятельности», о его склонности пренебрегать решениями правительства и привычкой извещать начальство о собственных рискованных инициативах «постфактум», когда эти инициативы уже реализованы и теперь израильским дипломатам предстоит за них отдуваться. На вопрос корреспондента «Едиот ахронот» не боится ли он назначать такого безответственного человека, как Шарон, на столь ответственную должность, Бегин ответил: «Если Шарон предпримет что-нибудь против воли правительства, я немедленно его уволю!».

Уф-ф, лучше бы Менахем Бегин этого не говорил!

Шарон, между тем, буквально лучился от счастья. Наконец-то он получил должность, которая позволяла ему осуществить свою давнюю мечту — управлять всей армией и принимать решения, от которых зависела безопасность не отдельного армейского округа, а всей страны.

Маршальский жезл, наконец, был извлечен из старого солдатского ранца и теперь Шарон с наслаждением крутил его в своих руках. Очень скоро он осторожно, щадя самолюбие Рафуля, фактически взял в свои руки управление всем ЦАХАЛом и стал «начальником начальника генштаба», как стали называть его в армии.

«Жизнь удалась!» — с полным правом мог сказать 53-летний министр обороны Ариэль Шарон, и с этим было трудно поспорить — жизнь ему действительно удалась.

* * *

Сразу после своего вступления в должность Арик развернул бурную деятельность. Он сумел на 5 % сократить бюджет министерства обороны, объединив для этого несколько отделов как в самом министерстве, так и в генштабе ЦАХАЛа, а также лишив высокопоставленных офицеров их огромных льгот и привилегий, а также отозвав из-за рубежа десятки израильских офицеров, которые просто протирали штаны при посольствах, получая при этом огромные зарплаты. Все эти его шаги были с одобрением встречены в израильском обществе, и отношение левонастроенной прессы к Шарону начало постепенно меняться к лучшему.

Затем Шарон вступил в тайные контакты с целым рядом стран, с которыми у Израиля не было дипломатических отношений в надежде эти отношения нормализовать и таким образом прорвать международную блокаду Израиля. Одним из первых успехов Шарона на этом направлении стало восстановление дипломатических отношений с Кенией и Заиром — в обмен на поставки оружия и обещания прислать в эти страны израильских военных советников, разумеется. И это также с одобрением было воспринято, и прессой и общественностью.

Наконец, в том же 1981 году Шарон тайно выехал в Кению, где при посредничестве бизнесмена Идана Хашуги встретился с президентом Судана Нумейри. В ходе этой встречи была достигнута договоренность о том, что Судан впустит на свою территорию эфиопских евреев, считающих себя потомками царицы Савской, и уже из Судана они репатриируются в Израиль. Это помогало обойти согласованный с СССР запрет, наложенный эфиопскими властями на выезд своих евреев в Израиль. Когда первые самолеты с евреями из Эфиопии стали прибывать в аэропорт Бен-Гурион, страна снова воздала должное министру обороны Шарону.

Но самым главным достижением Шарона, вне сомнения, стало заключение под его непосредственным руководством 30 ноября 1981 года договора о стратегическом партнерстве с США, согласно которому эта сверхдержава официально становилась военным союзником Израиля и гарантом его безопасности.

Нашлись, конечно, и те, кто критиковал этот договор, утверждая, что Шарон растоптал суверенитет Израиля, связал страну по рукам и ногам и превратил ее в «пятидесятый штат Америки». Но большинство израильтян понимало всю важность этого договора для будущего страны, и пресса буквально расссыпалась в комплиментах Шарону.

Даже скандал вокруг его попытки расплатиться со старым другом Мешуламом Риклисом за оказанные Шарону услуги и назначить его друга и родственника бизнесмена Арье Гагнера ответственным за экспорт вооружений, не очень сильно ударил по его популярности, хотя, конечно, оставил еще одно грязное пятно в его политической биографии.

К весне 1982 года уже никто не сомневался в том, что именно Ариэль Шарон, второй по силе и влиянию человек в государстве, станет преемником Менахема Бегина на посту премьер-министра, когда тот уйдет на заслуженный отдых. Да и сам Шарон был совершенно уверен, что еще немного — и он окажется на самой вершине власти.

Естественно, ему было не дано знать, что колесо судьбы уже пронесло его мимо этой вершины и теперь стремительно влечет его вниз, в пропасть политической опалы и всенародного осуждения.

* * *