Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

В отличие от своего обычного стиля выступлений, Шарон на этот раз ни на кого не нападал, никого не обвинял, всячески воздерживался от сколь-нибудь резких выражений. Казалось, на трибуне стоит иной Арик, чем тот которого израильтяне знали прежде — куда более мудрый, более спокойный, более уравновешенный. Но тот, кто вслушивался в произносимые им слова, понимал, что это — не более чем маска. На самом деле смысл выступления Шарона сводился к тому, что Нетаниягу развалил партию; что это по его вине она с позором проиграла выборы, набрав только 19 мандатов; что после его пребывания на капитанском мостике «Ликуда» у партии образовался колоссальный долг в 70 миллионов шекелей (на самом деле этот долг составлял 30 миллионов, но Арик прекрасно знал, что никто эту цифру уточнять не будет). Словом, Арик чуть изменил форму, но никак не язвительную суть своих обычных выступлений — он подверг Нетаниягу уничтожающей критике, но сделал это на сей раз не упоминая его имени и в самых корректных выражениях.

— Нам предстоит нелегкая работа по восстановлению партии и возвращению утраченной ею роли ведущей политической силы израильского общества, — сказал Шарон, заканчивая выступление. — Поэтому я предлагаю не терять времени, как можно скорее выбрать постоянного председателя партии и приняться за дело. Какие будут предложения?

Предложение было, в сущности, только одно, и его высказал Биньямин Нетаниягу: избрать временным председателем партии Ариэля Шарона. Голосование было открытым и проводилось «на глазок» — по лесу поднятых рук было решено, что Центр утвердил Шарона на этом посту.

Шарон и в самом деле не терял времени — сразу после вступления в должность и.о. председателя он стал готовить почву для обеспечения своей победы на выборах нового лидера «Ликуда». И начал он с увольнения ставленников Нетаниягу со всех ответственных постов в партии и назначения на них своих людей. Уже в начале июня он вызвал к себе гендиректора партии Рами Навона и сообщил ему, что собирается уволить его с занимаемой должности.

— Я слышал, что ты очень хорошо работал в партии в последнее время, но ты должен понять, что у меня нет выхода — на этом посту мне нужен мой человек, так что тебе придется его оставить, — прямо сказал Шарон Навону.

На следующий день газеты оповестили страну, что Навон ушел в отставку, а пост нового гендиректора партии занял один из самых близких к Шарину людей Ури Шани. Это был более чем ясный намек всем функционерам «Ликуда»: время Нетаниягу прошло, на все ответственные посты будут назначены люди из лагеря Ариэля Шарона. Те же, кто хочет получить призрачный шанс на сохранение своего кресла, должны как можно скорее встретиться с Шароном и принести ему негласную присягу на верность.

Но и относительно молодые амбициозные лидеры «Ликуда» прекрасно поняли, что Шарон намерен свое временное руководство партией превратить в постоянное, и поспешили заявить о своих претензиях на лидерство. Первым это сделал мэр Иерусалима Эхуд Ольмерт, за ним последовал Меир Шитрит. Оба они в качестве главного аргумента выдвинули тот, что Шарон слишком стар для такого поста: сейчас ему 71 год, и если выборы состоятся в 2003 году, ему будет уже 75 — слишком поздно для того, чтобы возглавить государство.

В эти самые дни Шарон впервые собрал в «Мецудат Зеэв» около десятка журналистов, на которых решил опереться в своей борьбе за пост лидера партии.

Войдя в кабинет Шарона, мы увидели подчеркнуто скромно, в русском стиле накрытый стол — ледяная водка, соленые огурцы, селедка, колбаса и ломти свежего черного хлеба. Отношение к Шарону в тот момент у всех нас было двойственным: с одной стороны, он был нам действительно куда более симпатичен, чем Ольмерт или Шитрит, но, с другой… За четыре года мы привыкли, что бал в израильской политике правят молодые лидеры: Нетаниягу стал премьер-министром в 48 лет, Барак — в 55. На их фоне Шарон казался нам глубоким стариком, и, глядя на него, нам невольно вспомнились последние годы жизни Леонида Брежнева, превратившегося в марионетку своего окружения. Мы готовы были принять его в качестве «временно-постоянного лидера партии», который, преградив путь к власти Ольмерту и Шитриту, затем уступит ее без боя вернувшемуся в большую политику Нетаниягу, но не более того. Внимательный взгляд на лицо и руки Шарона лишь подверждал это мнение: проступавшие на них пигментные пятна свидетельствовали о том, что этот человек уже вступил в последнюю пору своей жизни.

Шарон был предельно откровенен — он не скрывал, что ему нужна поддержка СМИ в его борьбе против Ольмерта и Шитрита.

Но и мы решили быть предельно откровенными.

— Думается, господин Шарон, — сказал один из журналистов, — вы понимаете, что существуют объективные причины, по которым вы не можете стать кандидатом на пост премьер-министра от «Ликуда»…

— Во-первых, зовите меня просто Ариком — так мне будет привычнее, — ответил Шарон. — Во-вторых, я и не собираюсь становиться кандидатом на пост премьера — я хочу выдвинуть свою кандидатуру на два ближайших года, а затем снова объявить праймериз.