Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

А партия ШАС тем временем пребывала в состоянии шока: располагая 17 депутатскими мандатами, являясь третьей по численности фракцией в Кнессете, она никак не ожидала, что Шарон с такой легкостью примет решение о ее выводе из коалиции. Лидеры ШАС все еще ориентировались на старые правила игры и рассчитывали, что после провала голосования Ариэль Шарон вступит с ними в переговоры, на которых будет достигнут какой-то компромисс. Между тем, оставаться вне правительства в тот момент для ШАС было никак нельзя: Шарон мог использовать возникшую ситуацию и сократить еще больше расходы на религиозное образование и поддержку малообеспеченных слоев населения, и в ответ религиозные евреи-выходцы из стран Востока могли отказать ШАС в своей поддержке.

Понимая это, духовный лидер партии ШАС раввин Овадья Йосеф сам позвонил Ариэлю Шарону, чтобы в самых униженных выражениях просить его простить политического лидера этой партии Эли Ишая, других ее депутатов и отменить свои увольнительные письма. Никогда прежде этот выдающийся, пользующийся колоссальным влиянием на свою паству раввин не испытывал такого унижения. Но Шарон, явно наслаждаясь этой ситуацией, холодно ответил раву Йосефу, что своего решения он менять не собирается.

Закончив разговор с Овадьей Йосефом, Шарон начал готовиться к повторному голосованию по принятию экономической программы. Он потребовал от членов фракций «Аводы» и «Ликуда», чтобы они безоговорочно подчинились коалиционной дисциплине и единогласно поддержали программу. Он лично позвонил замминистра обороны Далии Рабин-Философ⁶⁰ и не терпящим возражения голосом сказал ей, что она должна немедленно вернуться из зарубежной поездки и принять участие в голосовании по программе. Затем он встретился с лидерами партий «Исраэль ба-алия» и «Наш Дом — Израиль» Натаном Щаранским и Авигдором Либерманом и в обмен на небольшие уступки (фракции «Исраэль ба-алия», к примеру, он пообещал предоставить место в финансовой комиссии Кнессета) добился их согласия голосовать в поддержку программы.

Наконец, 22 мая 65 голосами против 26 при 7 воздержавшихся и 22 депутатов, вышедших в момент голосования из зала, Кнессет принимает «чрезвычайную экономическую программу» в первом чтении. Среди воздержавшихся — перепуганные и все еще надеющиеся на возвращение в коалицию депутаты партии ШАС и рассчитывающие войти в коалицию вместо ШАСа шесть депутатов от антиклерикальной партии «Шинуй».

Сразу по окончании этого заседания Шарон заявляет, что разрыв с ШАСом — окончательный, примирения не будет и уже через два часа начал переговоры с «Шинуем» и блоком «Наш дом — Израиль» — «Национальное единство» об их присоединении к коалиции.

На самом деле это был всего лишь очередной политический трюк Шарона — ни тех, ни других он включать в коалицию не собирался, а водил лидеров этих партий за нос, продолжая таким образом держать в напряжении руководство партии ШАС, которое уже открыто умоляло Шарона сменить гнев на милость и позволить министрам от этой партии вернутся к исполнению своих обязанностей. Правда, эту игру ему чуть не испортил генеральный директор его канцелярии Авигдор Ицхаки: выступая на заседании Центра управляющих Израиля Ицхаки со смехом рассказал его участникам, что решение выкинуть ШАС из коалиции было продиктовано в первую очередь стремлением изменить заголовки утренних газет. Об этом откровении Ицхаки стало немедленно известно Эли Ишаю, и он заявил, что вот теперь между ШАС и Шароном и в самом деле все кончено, и его партия не собирается возвращаться в коалицию.

Шарон вышел из себя, назвал Ицхаки «идиотом», обвинил его в том, что он не умеет держать язык за зубами, но теперь уже сам позвонил раввину Овадье Йосефу с тем, чтобы заверить его, что Ицхаки лжет. Почтенный раввин сделал вид, что поверил Шарону, и переговоры о возвращении ШАС в коалицию продолжились. И, наконец, спустя несколько дней состоялось окончательное возвращение партии ШАС в коалицию — на условии однозначной поддержки в будущем всех решений правительства.

Это был поистине жесткий политический урок, преподанный не только партии ШАС, но и всем остальным партиям коалиции, призванный показать им, кто в данный момент является подлинным Хозяином страны и что ждет того, кто попытается возражать этому Хозяину. И то, что, повторю, значительная часть населения страны одобряла эти силовые решения Шарона, лишь еще раз свидетельствовало о характерных для любой диктатуры изменениях в общественном сознании — укреплении представления о лидере государства как единственном человеке, который знает, что именно нужно делать для блага страны и народа.

* * *