Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

Во всех опубликованных израильской прессой репортажах с этой демонстрации отмечалась, что она по своему духу, по силе ненависти, которую выплескивали ораторы и сами демонстранты на правительство Шарона, очень напоминала те демонстрации против правительства Ицхака Рабина, в которых некогда принимал участие и сам Шарон, не раз позволявший себе сравнивать Рабина со Сталиным. И почти во всех этих репортажах высказывалась мысль, что история может повториться, и правые экстремисты могут вновь посягнуть на жизнь премьер-министра. Вскоре в прессе началась самая настоящая истерия вокруг возможного покушения на Ариэля Шарона. Эта истерия была умело подогрета еврейским отделом Общей службы безопасности, заявившим, что такое покушение, как, впрочем, и волна еврейского терроризма против арабов очень даже вероятны. Охрана Ариэля Шарона была усилена и его телохранители в своем рвении обеспечить сохранность доверенного им тела стали порой явно доходить до абсурда.

К чести Шарона он был одним из первых, кто попытался остановить эти попытки представить всех еврейских поселенцев как фанатиков и экстремистов, каждый из которых только и мечтает о том, чтобы хотя бы разок выстрелить в премьер-министра.

— Речь идет о людях, которых я очень хорошо знаю, и потому категорически выступаю против их очернения, — сказал Шарон в вышедшем 15 сентября интервью газете «Едиот ахронот». — Они — соль этой земли. Цвет нашей нации. Лучшие из лучших. К сожалению, в последнее время в их призывах действительно появились ноты, которые можно расценить как подстрекательские. Они должны понять, что такими призывами они только нанесут вред и себе, и своему делу, но ничего не смогут изменить. Они не сумеют заставить правительство отказаться от принятых им решений. В то же время я понимаю их. У всех нас была мечта, великая мечта.… Но, увы, далеко не всегда наши мечты сбываются на все сто процентов. Мне очень больно принимать те решения, которые я принимаю в последнее время. Им — еще больнее. Единственное, что мне остается им посоветовать — это попытаться понять, что все, что я делаю — это в интересах Израиля и, в конечном счете, в их интересах.

Демонстрация 13 сентября была далеко не первой и не последней акцией протеста, которую противники одностороннего размежевания проводили в те дни. Еще в конце июля, чтобы продемонстрировать свою многочисленность и свою решимость отстоять поселения в Газе, 150 тысяч человек, взявшись за руки, протянули живую цепь длиной в 90 километров от поселений Газы до Иерусалима. Были, разумеется, и демонстрации у Кнессета, и попытки перекрыть дороги, и акции гражданского неповиновения.

Доводы, которыми оперировали все участники этих акций и выдвигавшиеся ими требования звучали довольно убедительно. Обосновывая незаконность, нелегитимность плана Шарона об одностороннем уходе из Газы и части Самарии, они напоминали, что Шарон пришел к власти под совершенно другими предвыборными лозунгами — о том, что нет никакой разницы между поселением Нецарим в Газе и Тель-Авивом, что он никогда не пойдет ни на какие уступки террору и т. д. Именно поэтому многие сторонники правого лагеря отдали свои голоса возглавляемой им партии «Ликуд». Следовательно, утверждали они далее, решив снести тот же Нецарим и другие поселения, Шарон попросту обманул своих избирателей. Но в демократическом обществе не должно быть места подобному обману: политик не может в нем прийти к власти под одними лозунгами, а затем начать осуществлять прямо противоположную им политику. И даже если политические убеждения Шарона и в самом деле так сильно изменились, то он должен либо подать в отставку и пойти на новые выборы с новой программой действий, либо провести всенародный референдум, чтобы определить, одобряет ли большинство нации проводимую им политику.

— Если Шарон проведет всенародный референдум, и на нем народ заявит, что он согласен с ликвидацией еврейских поселений, то мы стиснем зубы от боли и прекратим борьбу, признав его действия законными и отражающими волю народа, — не раз говорили лидеры Совета поселений Иудеи, Самарии и Газы. — Но без этого референдума его решение не имеет законной силы. Оно представляет собой наглый обман всех нас — тех, кто отдавал ему свои голоса. И мы окажем упорное сопротивление его плану, мы будем до конца защищать наше право жить в Эрец-Исраэль и наши дома…