Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

19 июля многотысячная толпа провела в Кфар-Маймоне, пользуясь гостеприимством местных жителей, но на следующий день перед организаторами этой акции неминуемо встал вопрос о том, что делать дальше. Наиболее горячие головы советовали идти на прорыв. Среди них, кстати, было немало бывших офицеров ЦАХАЛа, которые утверждали, что если разработать правильный план, то можно меньше, чем за полчаса прорвать все три кольца окружения, а если армия и полиция и в самом деле окажут сопротивление, то завладеть их оружием и ответить им тем же. Но такое развитие событий неминуемо вело к кровопролитию, а именно этого и боялись лидеры Совета поселений. И после долгих раздумий, они призвали своих сторонников разъезжаться по домам…

Лишь нескольким десяткам участников этого марша в тот день все-таки удалось прорваться в Гуш-Катиф — используя все те же «тайные тропы».

В последующие недели по прямому указанию премьер-министра Ариэля Шарона было предотвращено еще несколько аналогичных попыток прорыва в Гуш-Катиф. Так, 2 августа свыше 50 000 человек прибыло в обстреливаемый палестинскими ракетами городок Сдерот и оттуда маршем двинулось в Офаким, откуда демонстранты опять разъехались по домам. Лишь несколько тысяч из них двинулись в сторону Газы в надежде прорваться на ее территорию, но были остановлены полицией на перекрестке Пдуим. Больше суток они проводили там сидячую забастовку, а затем разошлись. Но группе из 120–200 человек все же удалось проникнуть в Газу.

В течение всех последующих дней одна демонстрация сменялась другой, у Стены Плача в Иерусалиме шли массовые молитвы и, наконец, 11 сентября на все той же площади Ицхака Рабина в Тель-Авиве собралось около 300 000 противников размежевания. Это была, вне сомнения, одна из самых крупных демонстраций за всю историю Израиля, названная прессой «демонстрацией отчаяния». Но и ее премьер-министр Ариэль Шарон предпочел попросту не заметить…

* * *

Помимо проведения массовых демонстраций, маршей протеста и акций гражданского неповиновения, в течение июля и в первой половине августа предпринимались и попытки сорвать или, по меньшей мере, отсрочить ликвидацию еврейских поселений всеми другими возможными путями. В стране продолжался сбор подписей солдат и офицеров под заявлением об отказе участвовать в изгнании евреев из Газы, и к 15 августа под этим документом уже подписалось несколько тысяч человек. Стихийно возникали все новые движения против плана Шарона, наиболее заметными из которых стали «Деятели литературы и искусства против ухода из Газы» и «Оранжевая студенческая ячейка». Последняя, как видно из ее названия, была создана придерживающимися правых политических взглядов студентами израильских вузов, придумавших немало забавных лозунгов, с которыми они выходили на демонстрации и блокирование перекрестков. Часть членов «Ячейки» объявила голодовку протеста, продолжавшуюся вплоть до начала операции по ликвидации поселений.

Одним из самых чувствительных ударов, нанесенных в эти дни лично по Ариэлю Шарону, стало резкое осуждение его плана группой бывших бойцов его легендарного 101-ого отряда, возглавляемой его некогда близким другом, «лучшим израильским солдатом со времен Бар-Кохбы» Меиром Хар-Ционом.

Сами поселенцы прибегли к еще одному весьма болезненному для израильского общества приему: они надели на одежды оранжевые шестиконечные звезды — точные копии тех желтых звезд, которым евреям велел в свое время носить нацисты. Таким образом они пытались создать у израильтян четкую ассоциацию между собой и евреями, покидавшими своим дома, починяясь указу немецких властей.

Израильские левые были в бешенстве: они заявили, что спекуляция на теме Катастрофы еврейского народа кощунственна и еще большее кощунство представляет сравнение израильской армии с немецкой. Естественно, при этом они забыли, как сами не раз использовали образы и термины Катастрофы для своей борьбы с поселенцами. К тому же, среди жителей Гуш-Катифа были и те, кто пережил Вторую мировую войну и для них это было уже второе насильственное выселение из дома…