Ария Маргариты

Однажды ночью, заполненной ревом танков, самолетов и вертолетов, я очутился в библиотеке Агуаскальентес. Я пребывал в гордом одиночестве, окруженный книгами и стеной холодного дождя, из-за которого пришлось натянуть лыжную шапочку.. Мне не надо было ни от кого скрываться, разве что от холода. Я устроился на одном из немногих стульев, на которых ещё никто не сидел, и созерцал заброшенность этого места.

В этот рассвет, как и во все прочие, люди не заглядывали. А Библиотека начала свою сложную церемонию демонстрации своих богатств. Пришли в движение тяжелые книжные шкафы, и казалось, что они кружатся в непонятном хаотичном танце. Книги менялись местами, обменивались страницами, и по ходу дела одна из них упала на пол и явила утреннему сумраку неповрежденный лист. Я не стал поднимать эту книгу, передвигая танцующие полки таким образом, что она оказалась рядом со мной, и я смог бы ее прочитать…

«Библиотека существует вечно. В этой истине, из которой незамедлительно следует логический вывод об уходящем в вечность будущем мира, не может сомневаться ни один человек, не имея на то веских оснований. Человечество, этот несовершенный библиотекарь, может быть творением Судьбы или злобного демиурга; Вселенная, обладающая чудесным количеством шкафов с волшебными томами, непрерывно движущимися лестницами для путешественника и отхожими местами для тех, кто любит протирать штаны, может быть лишь творением бога…

Чертенята утверждают, что для Библиотеки неразборчивое бормотание – дело вполне привычное, и если слова чисто случайно цепляются друг за друга и раздается нечто осмысленное, значит вы стали свидетелями сверхъестественного исключения из правил.

Библиотека безгранична и временна. Если бы вечный странник пересек ее в каком угодно направлении, он мог бы доказать, что в конце столетий одни и те же тома беспорядочно повторяются (но этот беспорядок при повторении становится неким порядком: Порядком с большой буквы)».

«Мое одиночество сразу веселеет, получив в свое распоряжение столь славную надежду.

Летипия Альварес де Толедо как-то заметила, что пустая Библиотека не приносит никакой пользы; строго говоря, кому-то одному может понадобиться всего лишь один том обычного формата, выдержавший девять или десять изданий; этот том может состоять из бесконечного числа бесконечно тонких страниц (…). Работать с этим шелковистым на ощупь талмудом будет неудобно: каждая страница старается показаться совсем не тем, чем она является на самом деле, у недоступной страницы в середине книги может не оказаться оборотной стороны».

«Мое одиночество сразу веселеет, получив в свое распоряжение столь славную надежду», – повторяю я, выскальзывая из объятий библиотеки. Агуаскальентес подобен пустыне. Я делаю попытку произнести слово «заброшен», и в этот момент мимо, в сторону кухни, пробегает лисица. Направляюсь к бетонному постаменту и сажусь у пальмового дерева, воплощающего «надежду на то, что цветы, умирающие в других краях, здесь расцветают». А между тем Библиотека продолжает свои1 фантастические превращения.

Кажется, что через двери и окна проникают всякие шумы, треск и чьи-то всхлипы. Разве я сказал «через двери»? Здесь есть два отверстия, которые едва ли поддаются однозначному определению. Это нечто, через которое человек может войти внутрь, которое один может назвать «выходом», а кто-то другой будет утверждать, что сие есть легкие Библиотеки, она ими дышит. И лишь некоторые думают, что эти отверстия, или дыры, заглатывают людей, животных и надежды…

Библиотека Агуаскальентес – начало и конец спирали, без какого-либо конкретного входа или выхода. Я хотел сказать, что для гигантской спирали, которую описывал Таго, чтобы объяснить происхождение архитектурного ансамбля Агуаскальентес, Библиотека стоит в начале и в конце. Дом-сейф, «хранящий величайшие секреты организации», расположен на другом конце и в другом начале этого вихря. Я окидываю взглядом гигантскую спираль, в которую вписывается это сооружение, и представляю, как кто-то, находящийся внутри специального космического корабля, может словами описывать эту спираль, «взывающую из джунглей».

Я перевожу взгляд с дома-сейфа на Библиотеку, которая начинает излучать фосфоресцирующий голубоватый свет и выть, протяжно и хрипло. Библиотека рассказывает о том, какие мысли могут придти в голову, а когда наступает день, ее пространство заполняют дети. Они приходят сюда вовсе не для того, чтобы читать книги. Они говорят (если верить тому, что мне рассказывала Ева), что здесь, в Библиотеке, полным-полно разноцветных шариков. Похоже, никто эти шарики так и не нашел, потому что детишки больше не рисуют яркие картинки. Позже целыми тучами летят вертолеты и самолеты, они заполоняют не только небо над Агуаскальентес, но и скучные, однообразные детские рисунки. На мой взгляд, в этих рисунках многовато пурпурного, красного всех оттенков и зеленого. Желтый цвет ограничился солнцем, которое небо в эти дни затянуло серой паутиной.