Аристарх Бессмертный

— Ты-то чего пугаешься? — удивился Кащей. — Ты ко мне с добром пришёл, так и я к тебе по-хорошему. Давай дальше хозяйство принимать, без описи, но и без обмана. Скатерть на столе не простая, а самобраная. Сядешь на хозяйское место, хлопнешь по скатёрке ладонью и желай, что душе угодно: хоть сиротский кусок, хоть банкет на весь мир. Сам-то я давно пиров не закатываю: желудок сладкое кушанье не принимает, и печень болит. А ты себя побалуй: скатерть у меня умная, она и медвежий окорок с хреном может приготовить, и ризотто под сепией подать; знай требуй. Что люди едали, то и тут видали.

Аристарх, которому названые угощения были равно незнакомы, судорожно кивнул.

— Ты, я вижу, ждёшь, когда я тебе сокровища вручу, — догадался Кащей. — Так это я мигом! Сейчас будет царская опочивальня, а за ней и сокровищница. Иначе нельзя, чтобы никто даже ночью к злату не пробрался.

По сравнению с парадными залами опочивальня была невелика и почти всю её занимала кровать под ветхим балдахином.

— Клопов нет, — сообщил Кащей. — Тараканов — тоже, и, вообще, никакой мелкой живности, кроме червей. Моё царство — царство мёртвых. Небось, заметил, как по моей тропе пошёл, так и комары кусать перестали.

Ничего такого Аристарх не заметил, но даже отсутствие гнуса и комаров радости не принесло.

— Чистое бельё, захочешь, сам перестелешь, — Кащей указал на пузатенький комод, — А царские наряды в армуаре висят. Всё понял? Теперь пошли сокровищами несметными любоваться.

Более всего сокровищница напоминала кладовку. Стояло в ней несколько сундуков, по стенам были развешены какие-то тряпицы.

— Воздуха и поволоки драгоценные. — с гордостью изрёк Кащей. — Золотым шитьём изукрашены, скатными жемчугами расшиты.

— Какой же это жемчуг? — попенял Аристарх. — Камушки серые.

— Потускнели со временем. Поновить, так засияют ярче прежнего. Их отпороть надо, перемешать с белоярым пшеном и дать склевать рыжему петуху. На другой день петуха зарезать, перлы промыть и нашить на старое место. Всего делов. Самому не управиться, Марью Искусницу призови, она такие вещи на раз делает.

— Как её призвать?

— Научу. Всё в своё время. Теперь сундуки смотри. Вот в этом — серебро, в этом — золото. Пудов по тринадцати, не меньше.

В сундуках, заполненных едва на четверть, грудой лежали тяжеловесные старинные монеты. С дурно отчеканенных кругляшей строго взирали грифоны, орлы и физиономии иноземных правителей. В нумизматике Аристарх ничего не понимал, но догадался, что стоит это старьё куда как побольше, чем драгметаллы в нём заключённые.

— Со златом осторожнее, — предупредил Кащей. — Часто сундук не отпирай, подолгу не возжайся, не пересчитывай — зачахнешь. Вредный металл, когда его много. Вот в этом ларце — камни самоцветные: яхонты и лалы. Все у лучших гранильщиков побывали: сияют — глазам больно. Кое-что в оправах, но большинство так лежит. С камушками играть можно, они силу сберегают. А в последнем сундуке самое ценное свалено: орденские цепи, царские венцы, герцогские короны. У меня так заведено: которого государя побью, коронные драгоценности себе забираю. Вот и скопилась немалая груда. Скипетры, вон, в углу поленицей сложены. Толку в них, почитай, нет, но берегу, не выбрасываю — память, как-никак.

Наскоро покончив с инвентаризацией несметной казны, Кащей и Аристарх вернулись в тронный зал, где позади царского места обнаружилась маленькая дверца, за которой оказалась винтовая лестница, идущая как вниз, так и наверх.

— В подвалах — тюрьма, — пояснил хозяин. — Казематы, пыточные камеры, допросные и прочее в том же духе. Сейчас там пусто, ничего нет, ржавые цепи, крючья, дыбы. Может, где скелет какой завалялся. В общем, ничего интересного. А вот наверх — сходим.

Весь второй этаж занимал один обширнейший зал. Стены в нём были задрапированы гобеленами, на которых развешано оружие.

— Клещей-пухоедов и моли у меня тоже не водится, — погордился Кащей, — а то бы все ковры давно истлели. Оружие трофейное, с ним народишко меня побивать приходил. Только как меня побьёшь, когда я бессмертный?

— Яйцо, в яйце — игла… — начал Аристарх.

— А этого — не надо, — строго остановил Кащей. — Не балуй с запретным.

На всякий случай Аристарх немедля сменил тему.

— А где тут окна?

— Ишь, чего захотел! Чтобы в царстве мёртвых окна были.

— Снаружи я окна видал, а на третьем этаже так даже балкончик.

— И что с того? Ты на кладбище приди: снаружи все могилки как на ладони, а из гроба глянешь — ничего на видать. Ни окошек, ни дверей, полны горницы людей. Отгадай загадку: что такое? Ответ: гробы на кладбище. Вот и дворец мой навроде гроба, только благоустроенный.

Кладбищенская тема очень не понравилась Аристарху, и он в очередной раз впал в уныние. Кащей, между тем, продолжал рассказ:

— Ты, главное, помни, что законы пишутся для чёрного люда, а для нас, царей, закон не писан. Так и пословица говорит. Или, вот, ещё… Говорят, в гробу карманов нет, а ты сам видел, сколько у меня всякого добра скоплено. То же и с окнами: нет-то их — нет, а как понужнобится, то появятся.

— Зал этот для чего?