Аритмия

– А ты попробуй, – усмехнулся Мигдалёв, – вдруг получится. Пирожки у тебя, подружка, как всегда обалденные. Ты почему сама не ешь, я ведь такой, что и один всё слопаю, потом вместо пирожков локти кусать будешь.

– Ты знаешь, – поморщилась, – вот вспомнилось сейчас всё это, до того тошно стало, всякий аппетит пропал.

– У меня не пропадёт, – ответил, – готов слушать. Наверняка нечто фантастическое.

И послушал. О том, как появился в Танином классе новый ученик, Вася Бережной, какое сильное впечатление сразу же произвёл, девчонки вообще замлели. И учителя были к новичку благосклонны, даже более чем, потому что оценки ему откровенно завышали. И привлекательность Васина была тут далеко не на первом месте – при таком-то, как у него, отце. В школе что-то утаить невозможно, вскоре все уже знали, что тянут Бережного на золотую медаль, и не только директор школы, но и городской отдел народного образования контролируют это. Девять предыдущих классов в том своём городке закончил он круглым отличником, и последний год должен быть решающим, без каких-либо осечек. Так же быстро в классе поняли, что или плохо готовится Вася к урокам, или способностей у него маловато, но на отличника он уж никак не тянет. Самые большие проблемы были у него с русским языком. Выявилось это после первого же классного сочинения. Ада Моисеевна поставила ему двойку. Да, знали все, что Ада Моисеевна учитель взыскательный, с кондачка у неё не проскочишь и ни для кого исключений она не делает, но чтобы двойку, Бережному… Проведали и о том, что её после этого вызывал к себе директор, воспитывал. Секретарша подслушивала, проболталась.

Ада Моисеевна тоже появилась в школе не так давно, всего два года назад, и тоже сразу же произвела впечатление. Рыжая, зеленоглазая, улыбчивая, больше на студентку, чем на учителя похожая. Нельзя сказать, что радостно приветствовали её приход в школу все учителя, но что пришлась она по сердцу ребятам – уж точно. И не только потому, что интересно, нешаблонно вела уроки. Не меньше и тем, что не выделывалась, по мелочам не придиралась, разумную границу с ними ни в одну, ни в другую сторону не переходила. А ещё, как и надлежит это путному преподавателю словесности, крепко была начитана, много стихов помнила. Немного грассировала на букве «р», но это, когда читала стихи, ничуть их не портило, привносило даже какой-то особый, изящный оттенок. Главное же, что сумела она: многие в классе, как и Таня, больше ей благодаря стали читать, увлеклись поэзией, а для школьного литературного кружка, который та создала, не всегда в классе хватало мест.

И тут этот Вася Бережной, эта его двойка за сочинение. Все, учителя более учеников, взбудоражились, с нетерпением принялись ждать, как после визита Ады Моисеевны к директору станут разворачиваться события. Долго ждать не пришлось. Через пару дней вызвала она Бережного читать заданное на дом стихотворение. Таня даже умудрилась вспомнить, что был это Маяковский, отрывок из поэмы «Хорошо». Вася часто сбивался, потом окончательно запутался, замолчал, Ада Моисеевна поставила ему вторую двойку. Из чего следовало, что после этого четвертная оценка по литературе больше тройки ему не светит. И, соответственно, опасно подвисала пятёрка за учебный год, а с нею и виды на вожделенную медаль.

Безнадёжным всё-таки Васино положение ещё не было. Если две оставшиеся четверти завершит он на отлично и в годовом сочинении ошибок не найдут, никто придираться к нему не станет. Но это «если» целиком зависело от Ады Моисеевны. Ни за одним приключенческим сериалом не следили с таким истовым любопытством, как за развитием этого противостояния. С Адой Моисеевной снова беседовал директор школы, и секретарша по секрету всему свету рассказала, какая полыхающая, со слезами на глазах выскочила от него Ада Моисеевна. Через день она вызвала Васю отвечать урок. Отвечал он плохо, чего уж никак от него не ожидали – по всем раскладам должен ведь был приналечь на литературу, слишком высока была ставка. Ада Моисеевна поставила ему тройку. И всем стало ясно: она приняла бой.

Но бой этот принял и Вася. Он, похоже, вообще утратил чувство реальности, все другие соображения не имели теперь для него значения, заточен был только на одно: мстить Аде Моисеевне. Не боялся. Хуже того, знал, что может не бояться.