Аркада

— Что? — спросил старик.

— Свободу, — повторил Биби. — Мы создали принципиально новое общество, дядя Сол, так давай дадим ему возможность повзрослеть. Неужели тебе не интересно, куда придет мир, если дать ему немного свободы? Совсем чуть-чуть. Мы ведь никуда не торопимся.

— Что значит повзрослеть? О какой свободе ты говоришь? — не понял Розен. И посмотрел на Феллера, как на сумасшедшего.

— Вспомни, как развивался капитализм: будто сам по себе, — с неожиданным пылом произнес Биби. — Мы отпустили вожжи…

— Не везде, — уточнил старик.

— Да, дядя Сол, согласен: не везде. Но там, где мы это сделали, где гарантировали населению новые правила, результат оказался поразительным: люди старались, творили, влюблялись в свой мир, достигали успеха, а главное — верили.

— Какой ты все-таки романтик, Биби, — с неожиданной теплотой произнес старик. — В точности как брат… Ты у него заразился?

— Похоже на то, — улыбнулся Феллер. И, помолчав, продолжил: — Я не хуже тебя знаю о скрытых механизмах, дядя Сол, но согласись: то, о чем я говорю, сыграло свою роль. И сейчас мы можем получить то же самое: не просто новое общество, а общество устойчивое, которое будут любить, которым будут гордиться, за которое будут сражаться…

— Зачем?

— Что? — теперь этот глупый вопрос задал Феллер.

— Зачем? — повторил старик. — Зачем отпускать вожжи, если все, о чем ты говоришь, мы можем получить прямо сейчас: опираясь на старые, проверенные и действующие законы. Сними розовые очки, Биби, и посмотри на людей так, как они того заслуживают, посмотри на орков, как правильно называет их европейский бандит: они с радостью примут любое наше решение, нужно лишь отправить к ним правильную цирковую труппу. Зачем ты хочешь дать им свободу?

— Я хочу в космос, — просто ответил Биби. — Я хочу войти в историю, как человек, подаривший человечеству Солнечную систему. Неужели ты не хочешь увидеть Марс? Или Венеру?

— Поверить не могу, что я это слышу, — рассмеялся Розен.

И осекся, увидев бешеный взгляд старика. И с изумлением понял, что дядя Сол понимает позицию владельца "Feller BioTech", она ему нравится, он готов работать ради грандиозной цели, но есть нечто, мешающее старику поддержать Феллера.

Нечто очень важное.

— Биби, сынок, я люблю тебя, в том числе я люблю тебя за твой романтический взгляд на мир, который многократно усилился после того, как вы с Кастором переформатировали планету. Ты не заразился от брата, но тебя не отпустило, как ты только что сказал: тебя до сих пор трясет при мысли, что ты оказался автором грандиозного свершения. Я это вижу. Я рад тому, что ты не останавливаешься и строишь грандиозные планы на будущее. Скажу больше: я восхищен этими планами и верю, что ты сумеешь их реализовать, но… Но объясни, пожалуйста, как мое предложение помешает реализации твоей идеи?

— Рабы не способны создать великое общество, дядя Сол, рабы способны только портить.

— Они всегда были рабами.

— Орками… — эхом добавил Розен.

Старик посмотрел на Кастора удивленно, но замечания не сделал, продолжил разговор с Феллером:

— Я не согласен и никогда не соглашусь с тем, что они создавали великие цивилизации. Работали во имя их процветания? Да, работали, тяжело работали. Но всегда, на протяжении всей истории мы держали их в положении рабов, иногда — колонов, но то был максимум свободы, который они получали. Потому что им всегда нужно было работать, много работать, так много, чтобы не оставалось свободного времени, у них всегда должна быть цель, ради которой нужно много работать. Иногда они бунтуют — это нормально, потому что любой котел рано или поздно закипит. Слабые восстания мы безжалостно давили, сильные приводили к изменениям в политике или обществе: мы меняли правила, оставляя в неприкосновенности главное — они должны работать, они всегда должны работать, всю свою жизнь. Но однажды им почти удалось освободиться… Однажды… — лицо старика перекосилось от ненависти. Застарелой, животной ненависти к тем, кто едва не разрушил создаваемую тысячелетиями систему. Дерзкие революционеры давно умерли, их идеи унижены, оболганы и преданы забвению, но ненависть никуда не делась. Ненависть хозяина, которого заставили трястись от страха. — Мы вернули себе власть ценой неимоверных усилий и гигантских финансовых потерь. Мы потеряли более ста лет, до сих пор не до конца преодолели последствия кризиса, зато теперь получили возможность привести всю планету к единому знаменателю. Сынок, я уже говорил: твое изобретение — это власть, это гениальная удавка, которую орки добровольно на себя надели, а мы лишь затянем ее потуже.

— Рабы…

— Окончательно и навсегда, — жестко подтвердил старик. — И мы с тобой знаем, что сообщество поддержит меня, Биби. Тебе придется подчиниться.

— Я уже подчинился, — вздохнул Феллер.

— Ты вынужден был подчиниться, — очень мягко и очень проникновенно произнес дядя Сол. — Но я верю, что смогу достучаться до твоего сердца, сынок, и ты обязательно согласишься с тем, что я прав.

— Конечно, соглашусь, — кивнул Феллер. И грустно добавил: — Просто нужно время, чтобы прикончить мечту.