Аркадия

Крох трижды перечитал отчет Сильви о том, как она справилась с цифровым воздержанием. Почерк у нее мелкий и плотный, страница исписана целиком. Она рассказывает, как ей стало одиноко, когда она убрала свои цифровые штучки, отрезав себя от привычной жизни. Даже запаниковала слегка при мысли, что будет, если у отца случится сердечный приступ или если профессор пришлет важный имейл, и, чтобы преодолеть тревогу, пошла прогуляться. Было странно выйти на улицу без музыки в ушах. Город оказался ужасно шумным, и теперь, слушая его обычные звуки, она стала замечать и другое: запах продающихся с лотка крендельков, синий оттенок в складках пара, сочащегося из сливной решетки. Она долго сидела в парке, разглядывая переливчатые горлышки голубей. Не чудо ли, как дивно раскрашены эти грязные птицы! А люди торопливо шли мимо, и нельзя было не отметить, какие обнаженные у них лица, как будто они настолько привыкли к тому, что никто на них не смотрит, что нимало не озабочивались тем, чтобы как-то себя прикрыть. И так долго она наблюдала за происходящим, что даже замерзла. Чтобы согреться, зашла в кинотеатр; там показывали фильмы сороковых годов. Как-то странно было явиться туда белым днем, и все время чесались руки проверить электронную почту и эсэмэски, и неловко, потому что она была там одна. Но она купила огромную банку попкорна, заняла место в зале и после первого фильма втянулась, и ей страшно понравилось. Это было как уехать в отпуск из своей жизни. А затем соседнее место занял мужчина. Симпатичный, соль с перцем. Что-то было особое в этом почти пустом, старом кинотеатре с его бархатом и позолотой, в горячем масле у нее на руках, в страстях, полыхающих на экране, в привлекательном профиле соседа, в запахе мыла и крема для бритья, который от него исходил, – все это чаровало и наполнило ее предвкушением. Она отвлеклась от фильма, ожидая, что сосед к ней прикоснется, и сама не знала, как поступит тогда: закричит, убежит или отдастся ощущениям, позволит себе потерять голову. Что на самом деле случилось, она не рассказывает. Пишет только, что шла домой на несколько еще ватных ногах, и в волнующей холодной темноте, беззащитная без своего телефона, думала о том, как остро должны были ощущать себя люди в те времена, когда не могли связаться с кем угодно в любое время. Сколько усилий, наверно, требовалось, чтобы установить контакт. Прошлое в те времена, представляется ей, было более субъективным, потому что события не регистрировались немедленно в интернете для всеобщего обозрения; будущее было более отдаленным, потому что его нужно было тщательно распланировать. Из этого следует, что настоящее переживалось значительно интенсивней. В последний раз жизнь воспринималась такой, когда она была ребенком, и ее охватила ностальгия по детству.

Сильви наблюдает за ним, когда он раздает проверенные работы, заглядывает ему в лицо, получая свою. Уходя, спрашивает: Профессор Стоун? Насчет моей оценки? Остальные выходят, он слышит их шаги в коридоре, голоса звучат нестесненно и на лестнице вниз становятся еще громче. Он забирает свои вещи, распахивает перед Сильви дверь, запирает на ключ, когда они оба вышли.

У вас пятерка с минусом, Сильви, говорит он.

Я знаю, говорит она. Я надеялась на пятерку.

Он улыбается, и она улыбается дружелюбно в ответ. У нее живое, вечно голодное личико: мордашка щенка, который ждет ласки. Крох говорит мягко, как может: Сильви, пятерка – это “идеально”. У меня никогда не было идеального ученика. Не идеален никто.

Он говорит это, и все же некий странный трепет, острота переживания подсказывают ему, как хочется найти того, кто докажет, что он неправ.

Что ж, говорит Сильви, толкая дверь в бодрящий холод. В солнечном свете темные родинки на ее лице выглядят темней, а кожа – прозрачней. На висках – голубые ветви. Она стоит, вся нескладная, нога заведена за ногу. Ее взгляд мечется то в сторону, то назад к его подбородку. Испытайте меня, быстро, себе под нос, произносит она.

Слоистая речь. Он прощально машет рукой и уходит. Квартала через три срабатывает лестничное остроумие. “Мне ли пытаться”, вот что следовало сказать.

Нечто подобное случается раз в несколько семестров: то застенчивая девушка краснеет, когда он стоит рядом, то взор самоуверенной обещает невесть что. Хелле считала, это потому так, что Крох маленький, нежный и излучает заботу. Они видят в тебе мужа, сказала она и рассмеялась.

Я-то думал, это потому, что я так необоримо сексуален, ответил он.

О, ты сексуален, подтвердила она. Но ты ближе к земле, ты не подавляешь. Не представляешь угрозы.

Кроха это задело. Так ты меня видишь? – сказал он наконец.

Хелле подошла ближе и прижалась лбом к его лбу. Ее глаза улыбались. Я вижу своего лучшего друга, сказала она.

На тот момент этого хватало.

* * *