Аркаим

Задание «стражей» было непростым. Алексей понимал, что делается это для того, чтобы у людей был шанс выйти из душного метро и вернуться в старый мир. Стоило ли за это умирать? Смирнов уже не сомневался в ответе! Единственное, что оставалось полной загадкой – что же в нем самом было такого особенного? О чем умолчали на станции?

– Товарищ капитан, можно вопрос? – обратился Алексей к сидевшему у деревянной лестницы-выхода Трофимову.

– Спрашивай, старлей, – заплетающимся языком вяло ответил командир. Алексей заметил, что на него сильно подействовал алкоголь. Видно, устал и не закусывал.

– Мы столько пережили сегодня, а я даже не знаю, как тебя зовут.

Трофимов с горечью посмотрел на Смирнова.

– Меня зовут Сергей! Но зачем тебе мое имя? В первую очередь я – офицер «Стража», машина, натренированная убивать. Меня с детства воспитали так. Во мне нет души. Я всегда был уверен в этом. Но не пойму, что болит внутри… Наизнанку выворачивает просто.

– Сердце. Переживаешь и человеком становишься. Хотя чувствовать боль от потери могут и животные. А ты еще и отвечаешь за погибших. Есть у тебя душа, не может не быть.

Сергей ничего не ответил и, опустив голову, погрузился в собственные мысли. Таким Смирнов его еще не видел.

– Скажи, Сергей, меня еще в Республике определили как особенного, или на территории «Стража»?

– У нас – и это, возможно, спасло тебе жизнь. Наши редко пленных в живых оставляют, отправили бы ученым на опыты.

– А товарищ мой?

– Да не переживай за него, он в порядке, ты же офицер «Стража» теперь и пользуешься всеми льготами и привилегиями Челябинской военизированной группы. Это значит, что даже если погибнешь, мы все свои обязательства выполним. Профессор, кстати, говорил, что он им нужен живым, но я не уточнял, по какой причине.

Алексей улегся на еловую подушку из лапника и закрыл глаза. Впереди был тяжелый день, отдых был просто необходим.

* * *

Минаев добрался до Откликного гребня примерно к восемнадцати часам. Не обнаружив «мертвых», с чувством выполненного долга начал размышлять о предстоящей ночи и способах ее пережить. Где находится землянка, к которой ушла группа, он не знал и стал спускался по тропе в надежде нагнать товарищей. Еще надо было выполнить данное мертвому другу обещание – сжечь его тело, пока до него не добрались любители человеческого мяса. К месту гибели напарника он добрался довольно быстро. Но, передвигаясь бегом по склону, все же потерял бдительность и выскочил прямо на мирно сидящих у костра «мертвых». Вскинув автомат, Саша замер. Аборигены тоже были в растерянности: они совсем не ожидали такой внезапной встречи, и пауза затянулась. Рядом с костром лежали разделанные человеческие останки. Один из дикарей даже не успел прожевать откушенный ломоть мяса, и жир стекал по его грязной, засаленной бороде. Увидев валявшийся поблизости разгрузочный жилет Фролова, Минаев содрогнулся.

– Что же вы, сволочи, делаете, вы же тоже люди?! – крикнул он и сделал несколько шагов назад.

В последнюю секунду Александр заметил летящий в него нож, увернуться не удалось, и лезвие вошло в левую руку повыше локтя. Дав неприцельную очередь, он метнулся в сторону, к ближайшим деревьям. Дикие ответили выстрелами из ружей.

– Сколько же вас тут, твари? – простонал Минаев и бросил одну за другой две осколочных гранаты. Раздались взрывы. Он выдернул из раненой руки нож, бросил на землю и что есть силы побежал вниз по тропе.

– Прости меня, друг, – бормотал он на бегу. – Прости!

Темнело. «Мертвые» не преследовали. Может быть, погибли? Саша слабел от потери крови, он был уверен в одном – до утра без укрытия не дожить.

Свернув с тропы в сторону, солдат отыскал прикрытую землей и оттого до конца не растаявшую снежную насыпь. Достав нож, он сильными ударами пробил обледеневший верхний слой снега. И, стоя на коленях, начал одной рукой прокапываться внутрь. Через некоторое время полностью влез в снежную нору, изнутри завалив и утрамбовав снегом вход.

Сняв респиратор, отдышавшись и немного придя в себя, Минаев достал из разгрузочного жилета две свечи и пузырек с коричневой жидкостью. Расплескав содержимое у заваленного входа, солдат зажал нос от неприятного запаха.

– Какую гадость, Леня, ты мне подсунул, – вырвалось у него. – Надеюсь, ночных тварей отпугнет.

Осветив свечой временное убежище, он снял перчатки и поднес ладони к пламени. Свеча пригодилась не только для освещения, но и для тепла. Александр знал, что достаточно одной свечи в ограниченно-замкнутом пространстве, чтобы поднять температуру с десяти-двенадцати градусов ниже нуля до плюсовой. Немного согревшись и отдохнув, он занялся ранением, пожалев, что отдал рюкзак с медикаментами проводнику.

Сняв разгрузочный жилет и верхнюю одежду, Минаев отрезал кусок ткани от нижнего белья и затянул импровизированный жгут выше раны, приостановив кровотечение. Достав из полного коробка все спички, чиркнул ими о лезвие ножа. Воспламенив содержимое коробка, резко прижал к ране, не издав ни единого звука.