Археологические прогулки по Риму

Но в то же самое время он приступил к ним с другого конца города, ближе к той части, которая подходит к морю, и тут он оказался счастливее. Несколько ниже башни Воассiana с давних пор обращало на себя внимание значительное количество развалин, расположенных в виде полукруга, несомненно принадлежавших какому-нибудь большому сооружена. Обыкновенно предполагали, что это должен был быть рынок (еmроrіum), и, так как Канина припоминал, что видел воспроизведение подобного памятника на одной медали императора Севера и что этот государь построил большую дорогу (via Sеvеriаnа), начинавшуюся примерно в этом месте и шедшую вдоль всего побережья, он не усомнился, что рынок этот был также выстроен Севером, и назвал его emporium Severі. Подле emporium возвышался целый холм обломков. Висконти подумал, что под ним должно было скрываться какое-нибудь богатое жилище, и приказал своим рабочим смело приступать к его раскопкам. Сначала нашли статую Цереры, затем прекраснейшую мозаику, какую когда-либо находили в Риме. «Эта мраморная настилка, – говорит один из исследователей, – подтверждает мнение Висконти, указавшего на то, что в такого рода мозаике надо видеть подражание александрийским коврам, которыми так гордилась древность. Эти причудливые, правильно разделенные арабески, окруженные фестонами и завитушками самых разнообразных форм, самых ярких и гармоничных цветов, производят то же впечатление и так же чаруют глаз, как наилучший ковер». Скоро по верным признакам увидали, что зала, где находилась эта прекрасная мозаика, принадлежала баням, и по обилию украшений предположили, что это были общественные бани. Было как раз известно благодаря одной любопытной надписи, что император Антонин построил в Остии бани с морской водой, стоившие ему более 2 000 000 сестерциев (400 000 франков), и подумали, что открыли именно их. Но, продолжая раскопки, увидели, что эти бани, несмотря на их великолепие, составляли лишь дополнение к роскошному жилищу, которое теперь совершенно расчищено. Оно занимает обширное пространство, или, как говорили римляне, целый остров, заключенный между четырех улиц. Главный вход, по соседству с Тибром, украшен двумя прекрасными колоннами из мрамора, которые вновь поставили на их цоколи.

Дом построен так же, как дома Помпей, но перистиль так обширен, комнаты в нем так многочисленны и велики, что едва ли он служил помещением для простого смертного; а так как знали, что императоры проживали часто в Остии, явилось предположение, что они помещались в этом прекрасном доме, и назвали его «императорским дворцом». Эта гипотеза не подкрепляется никаким серьезным основанием, и естественнее думать, что дом принадлежал какому-нибудь богатому банкиру или известному торговцу; мы сейчас увидим, что последних в Остии было немало.

Это не единственный квартал, где находишь явные следы важного значения, какое имел этот город, и его благоденствия. Храм Юпитера или Вулкана, о котором я говорил, теперь совершенно очищен, и, когда его высвободили из-под развалин, покрывавших его основание, он предстал во всем своем великолепии. Он состоял, как большинство наших средневековых церквей, из двух зданий, одно над другим; нижнее служило кладовой для самого храма. Фронтон поддерживался шестью коринфскими колоннами, от которых остались лишь бесформенные обломки; но сохранились еще немногие изящные скульптурные украшения фриза, и время пощадило порог дверей, состоящий из одной глыбы удивительного африканского мрамора, длиной в 4 метра. По этому мы можем судить о великолепии остального. Перед храмом вход, который обращен на юг, тянется маленькая площадь, украшенная портиками; с другой стороны прямая улица ведет к Тибру, то есть к центру торгового и делового движения. Она была, как наша улица Риволи, окаймлена с двух сторон портиками. Кирпичные столбы, поддерживавшие их, остались на своих местах; легко представить себе в воображении разноплеменную толпу гуляющих, приходившую сюда искать защиты от дневного зноя. С двух сторон – входы в склады-хранилища, теперь расчищенные и которые должны были быть очень обширны и роскошны. Эта улица, вместе с портиками, имеет 15 метров в ширину; это самая большая римская дорога, когда-либо открытая, и в Помпеях нет ничего, на нее похожего.