Археология русского интернета. Телепатия, телемосты и другие техноутопии холодной войны

К письму была приложена статья “Телепатическая связь”, написанная Полетаевым в соавторстве с Леонидом Васильевым и Павлом Гуляевым[62]. Аргументируя необходимость “широко развернуть научные исследования телепатии в Советском Союзе”, они настаивали на возможности материалистического объяснения феномена: “Предполагается, что носителем телепатемы является новая закономерная реальность, нечто вроде нового физического поля. Никакой мистики в этом предположении нет. Постулирование новых физических полей является обычным и плодотворным приемом физиков. Напомним открытие мезонного поля, которое вначале было постулировано и только через 10 лет доказано экспериментально…”

Это письмо стало поворотным моментом в истории советской науки: авангардные исследования 1920–1930-х годов оказались востребованными зарождающейся кибернетикой, а телепатия получила статус стратегически перспективной технологии коммуникации. Главным посредником между довоенной наукой и биокибернетикой начала 1960-х стал соавтор Полетаева по статье “Телепатическая связь” Леонид Васильев.

Физиолог и младший коллега Владимира Бехтерева, Васильев с 1921 года работал в Институте по изучению мозга и психической деятельности (позже – Институт мозга человека). Пионер в области изучения психофизиологии, Бехтерев проявлял большой интерес к исследованиям телепатии в 1910-х – начале 1920-х. Со временем он пришел к выводу, что доказательств существования телепатии науке собрать пока не удалось, однако продолжал поддерживать исследования по этой теме в руководимом им институте[63]. В 1922 году при содействии Бехтерева была организована Комиссия по изучению мысленного внушения, которая состояла из психологов, врачей, физиологов, физиков и философов. Комиссия обсуждала исследования и публиковала их результаты – в том числе на Всероссийском съезде по психоневрологии в 1924 году. Автор одной из статей, написанных под впечатлением от докладов на конгрессе, сделал следующий вывод: “Ленинградскому институту мозга удалось установить, что в так называемой передаче мыслей на расстоянии мы имеем дело… с одним из видов энергии; мозг одного человека является индукционным аппаратом, посылающим энергетические волны, а мозг другого человека воспринимает эти волны”[64].

Тогда, в 1920-е годы, русская наука была неотъемлемой частью европейской научной традиции, в рамках которой ученые разных стран – Великобритании, Италии, США – работали над электромагнитной гипотезой телепатии, появившейся в конце XIX века[65]. Самые сенсационные результаты показал итальянский ученый Каццамали, который утверждал, что у него получилось измерить электромагнитное излучение мозга во время сеанса телепатии. Информация об успехах Каццамали инспирировала ряд научных экспериментов в разных странах, в том числе и в Советской России. К изучению телепатии приступили в Институте мозга и Институте биофизики в Ленинграде, в Центре зоопсихологии Дурова в Москве и в некоторых других научных и любительских организациях.

В 1928 году Васильев отправился в командировку во Францию и Германию, чтобы ознакомиться с европейскими исследованиями телепатии и установить профессиональные контакты с коллегами. Все это время, с начала 1920-х годов до конца 1930-х, Васильев изучал влияние внешних и внутренних условий на телепатический процесс. Сначала под руководством Бехтерева, а после его смерти в 1932 году – самостоятельно. Следуя электромагнитной гипотезе телепатии, Васильев проводил телепатические сеансы с экранированием, с гипнозом, с мескалином (“пейотлем”) и сравнивал полученные результаты. Однако, несмотря на большое количество экспериментов, ни одна гипотеза не нашла подтверждения, а в конце 1930-х его исследования были прекращены по инициативе НКВД.