Архетип Апокалипсиса

В двадцать пятом году по переселении нашем, в начале года, в десятый день месяца, в четырнадцатом году по разрушении города, в тот самый день была на мне рука Господа, и Он повел меня туда. В видениях Божиих привел Он меня в землю Израилеву и поставил меня на весьма высокой горе, и на ней, с южной стороны, были как бы городские здания; и привел меня туда. И вот муж, которого вид как бы вид блестящей меди, и льняная вервь в руке его и трость измерения, и стоял он у ворот. И сказал мне этот муж: "сын человеческий! смотри глазами твоими и слушай ушами твоими, и прилагай сердце твое ко всему, что я буду показывать тебе, ибо ты для того и приведен сюда, чтоб я показал тебе это; все, что увидишь, возвести дому Израилеву". (Иез. 40:1-4)

Далее следует пространное описание того, как, при свидетельстве Иезекииля, были даны точные измерения храма. В некоторых изданиях Библии (например, в английском издании NIV Study Bible) можно даже найти иллюстрацию данного храма, хотя он никогда не существовал в действительности, – с такой точностью он был описан. Не забывайте, что Иерусалимский храм был разрушен в 586 году до н.э., до видения Иезекииля, и никакого другого храма на его месте в то время быть не могло, поскольку иудеи жили в Вавилонском плену. То же можно сказать и о том, что описано в книге Откровения: описываемый Иоанном храм был полностью разрушен Титом в 70-ом году и не восстанавливался. Иоанну, таким образом, точно так же, как и в свое время Иезекиилю, было поручено измерить не реально существующий, но воображаемый храм.

Сегодня такой подход может показаться нам странным: зачем, казалось бы, применять точные измерения к чему-то иллюзорному? И, конечно, сам собой встает вопрос: а что все эти измерения означают? Мы снимаем мерки, что само по себе является процедурой, требующей тщательности, аккуратности и трезвого ума, в том случае, если собираемся что-то сотворить. Получается, что в данном конкретном случае Иоанн вышел из своей роли созерцателя и оказался, в виде исключения, активным участником божественной драмы. Этот момент быстро проходит, но он был. Мне этот эпизод представляется очередным подтверждением того, что от эго требуется активная помощь бессознательному, которое, будучи активированным, нуждается в удовлетворении своих потребностей. Эго должно принимать самое что ни на есть действенное участие в строительстве храма Самости, само собой ничего не выстроится. И не забывайте о том сне Макса Зеллера, который я уже цитировал: чтобы построить некий необыкновенный храм, необходим труд многих[1].

Жена лунная и солнечная

Следующий образ, возможно, самый психологически значимый в книге Откровения. Итак, в начале двенадцатой части читаем:

И явилось на небе великое знамение: жена, облеченная в солнце; под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд. Она имела во чреве, и кричала от болей и мук рождения. И другое знамение явилось на небе: вот, большой красный дракон с семью головами и десятью рогами, и на головах его семь диадим. Хвост его увлек с неба третью часть звезд и поверг их на землю. Дракон сей стал перед женою, которой надлежало родить, дабы, когда она родит, пожрать ее младенца. И родила она младенца мужеского пола, которому надлежит пасти все народы жезлом железным; и восхищено было дитя ее к Богу и престолу Его. А жена убежала в пустыню, где приготовлено было для нее место от Бога, чтобы питали ее там тысячу двести шестьдесят дней. (Откр. 12:1-6) (См. рисунок 6.1)

Перед нами, безусловно, важный пассаж. Тем более интересно, что он выглядит инородным в книге Откровения. За исключением одной фразы – «родила она младенца мужеского пола, которому надлежит пасти все народы жезлом железным» – здесь нет отсылок к другим книгам Библии. Апокалипсис от Иоанна – сложное переплетение сносок, цитат и аллюзий, но данный фрагмент вполне оригинален, и потому стоит особняком. Главной фигурой здесь предстает некая «жена», столь близкая к светилам, что ноги ее покоятся на луне, а сама она облачена в солнце. За этим образом выстраивается вполне понятная цепочка ассоциаций, но, если говорить о толкованиях, большинство комментаторов считает, что жена олицетворяет собой всех верующих, причем каждый относит этот образ к своему сообществу: иудеи пишут, что это символ израильской общины, христиане же утверждают, что христианской. Младенца же все считают Мессией, несмотря на то, что Христос был рожден задолго до видения Иоанна. Некоторые комментаторы отождествляют жену с Марией, в таком случае вознесение новорожденного младенца на небо апеллирует к вознесению взрослого Христа. Многое в таком толковании представляется нам притянутым за уши. Любопытный комментарий дает теология Свидетелей Иеговы: в их понимании лунно-солнечная жена не кто иная как символическая жена Иеговы, – несколько неожиданный подход для сугубо фундаменталистской церкви.

Юнг в свое время с большим вниманием отнесся к разбираемому фрагменту из Апокалипсиса. Вот что он пишет в «Ответе Иову»: