Архетип Апокалипсиса

Явление Самости с неизбежностью означает актуализацию противоположностей, которые неотделимы от нее. Однако пока Самость остается неосознанной, противоположности мирно покоятся рядышком, как лев и агнец: еще нет сознания, чтобы их разделить. Лишь когда противоположности вступают в область сознания, они расщепляются, становясь для эго двумя конфликтующими началами. Далее многое зависит от силы эго, а именно от того, сможет ли оно сознательно выдержать натиск этого конфликта. С этим не так-то просто справиться. Вот что пишет Юнг по этому поводу:

Любая противоположность — в Боге, а потому человек должен взваливать противоположности на себя. Если он так и поступает, то это значит, что Бог завладел им во всей своей противоречивости, т. е. воплотился. Человек преисполняется божественного конфликта[xi].

Обычно война противоположностей оказывается слишком тяжела, чтобы нести ее в душе, и тогда конфликт выливается наружу, отыгрываясь в проекциях. Так сеть проекций, покидая психику отдельно взятых индивидов, набрасывается на все общество. Мы можем наблюдать это и в наше время. Богообраз разряжает свои противоположности в острых спорах среди вооруженных кланов на Сомали; между тутси и хуту в Руанде; между сербами и боснийцами на территории Югославии; между Палестиной и Израилем на Ближнем Востоке; не говоря уже о нескончаемых дебатах между политическими группировками нашего правительства. Список можно продолжить бесконечно, конфликты то вспыхивают, то угасают. Однако и тот краткий перечень, что был приведен здесь, заставляет вспомнить, как Гераклит говорил, что «война - отец всего». Каждая из таких группировок – не более чем очередной «изм», как остроумно заметил однажды Юнг, - и все же каждая из них играет свою роль в реализации архетипа Апикалипсиса.

Что же остается предпринять нам? Давайте спросим Юнга. Вот что он пишет в «Ответе Иову»:

Теперь все зависит только от того, в состоянии ли человек взобраться на более высокий уровень нравственности, т. е. более высокий уровень сознания, чтобы дорасти до сверхчеловеческой силы, которую подкинули ему падшие ангелы. Однако сам собой он продвинуться дальше не сможет, если как следует не разберется в своей собственной природе. Увы, в этом отношении царит ужасающее невежество и не менее ужасающее нежелание копить знания о своей сущности. Но все же и сегодня люди, от которых этого ждешь менее всего, уже не могут игнорировать смутную интуицию: в психологическом отношении с человеком что-то должно произойти. К сожалению, словечко «должно» указывает на то, что никто не знает, что делать, и не ведает пути, веду­щего к цели. Правда, можно надеяться на незаслуженную милость Божию — уж Бог-то услышит наши молитвы. Но Бог, который наши молитвы не услышит, тоже хочет стать человеком, и с этой целью он — через Святого Духа — усмотрел для себя тварного человека с его темнотой — естественного человека, которого пятнает первородный грех и которого падшие ангелы обучили божественным наукам и искусствам. Подходит человек виновный, а потому он и избран родильным местом прогрессирующего воплощения,— а не человек безгрешный, уклоняющийся от мира и не приносящий дани жизни: в таком темный Бог не найдет себе места.

С тех пор как был создан «Апокалипсис», мы вновь знаем, что Бога нужно не только любить, но и бояться. Он преисполняет нас добром и злом, ведь в противном случае его не надо было бы бояться, а поскольку он хочет стать человеком, его антиномии должны разрешиться в человеке. Для человека это означает какую-то новую ответственность. Теперь он уже не смеет ссылаться на свою незначительность и свое ничтожество — ведь темный Бог вложил в его руки атомную бомбу и химические боевые вещества, тем дав ему власть изливать апо­калиптические чаши гнева на своих собратьев. И если уж ему дана, так сказать, божественная власть, он больше не может оставаться слепым и бессознательным. Он обязан знать о природе Бога и о том, что происходит в метафизической области, дабы понять себя и тем самым познать Бога[xii].

Эта апокалиптическая миссия – которая, между прочим, рано или поздно коснется каждого человека – перекликается и с духовными подвигами Иова, и, прежде всего, с миссией Христа. Христос был первой попыткой Бога воплотиться и через воплощение трансформироваться. Настало время, когда все человечество должно пройти через подобную трансформацию. Бог воплощается теперь в каждом, принося себя в жертву трансформации – прямо как в личной истории Христа. Юнг четко и прямо писал об этом в ставшем уже классикой письме к Элинид Кочниг в июне 1956-го:

Христос… не принимал того Бога, который творил беззакония и обладал непредсказуемым характером, Бога, распявшего собственного Сына. Принеся себя в жертву, Христос, с одной стороны, признал аморальность своего Отца, но он же проповедовал совсем иного Бога, любящего и светлого. Налицо противоречие, которое еще нуждается в объяснении. Христос был Сыном своего Отца, воплощение Бога в человеке. Через жертву аморальный Бог, принявший облик смертного, самоуничтожился[xiii].