Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий)

4) Запрещается совершение каких-либо священнодействий (даже освящения плодов и куличей) в ограде церкви и крестные ходы вокруг храма (за исключением лишь дня Св. Пасхи).

5) Запрещено учащимся в музыкальном училище петь в церковных хорах. Все эти запреты неизбежно резко ухудшат материальное положение духовенства, и без того настолько тяжелое, что я не имею возможности назначать священников в некоторые приходы, до крайности бедные. Налоги на духовенство увеличиваются.

Обо всех этих новых запретах я узнаю случайно, от священников, ибо наш уполномоченный не сообщает мне о них в письменной форме».

…И все же постепенно жизнь на новой кафедре более или менее налаживалась. Архиерейские сутки начинались в семь утра. С восьми до одиннадцати – служба в храме. Затем завтрак, за которым секретарь читал две главы из Ветхого и Нового Завета. Потом, до обеда, епархиальные дела: работа с почтой, прием посетителей (духовенство, церковные старосты, миряне), вопросы назначения и перемещения клириков, наконец, претензии властей, чтение прессы и книг. Показательно, что по ознакомлении с епархиальными делами в части соблюдения правил награждения духовенства Лука в июне 1945 года сообщил в Синод о выявленных случаях их нарушения со стороны прежнего архиерея. Синод сделал бывшему епископу Симферопольскому Иоасафу (Журманову) «строгое замечание», постановил выяснить сумму незаконно собранных со священников средств и взыскать ее с Иоасафа для возвращения священникам. Одновременно Луке было поручено внести представление о награждении достойных, на его взгляд, крымских священников.

После обеда – краткий отдых. С четырех до пяти владыка принимал больных, а потом немного гулял по бульвару. Перед сном, до 11 часов вечера, опять работа – тексты проповедей, письма, рукописи книг, хирургические атласы. В церковные праздники, если еще и с выездом в приходы, нагрузка увеличивалась вдвое.

Летом из города владыка переезжал на побережье вблизи Алушты, в небольшой частный домик. Но и здесь изо дня в день продолжалась та же рабочая страда. Единственное отличие состояло в том, что на побережье он позволял себе несколько более долгие прогулки и охотно плавал в море. Духовным другом и советником архиепископа Луки был в эти годы архимандрит Тихон (Богославец) – настоятель Крымского Инкерманского пещерного монастыря, которого глубоко почитали по всему Крыму и Украине и к которому приезжали за духовными наставлениями издалека. На протяжении всего крымского периода в доме Луки (в городе и на даче) постоянно проживали его родственники.

Жизнью и церковной деятельностью архиепископа Луки очень интересовалось Управление МГБ СССР по Крымской области. На него партийно-государтвенной властью были возложены контроль за религиозной жизнью в стране и противодействие какому-либо религиозному оживлению и диссидентству. Собирая информацию, в том числе и с помощью всякого рода «агентуры», местные спецслужбы направляли ее по инстанциям вплоть до самого верха. Приведем в качестве примера выдержку из докладной записки Управления по Крымской области, направленной в январе 1947 года в МГБ СССР:

«…В результате агентурного наблюдения установлено, что архиепископ Лука в Крыму продолжает проводить свою политику борьбы с материализмом и особенно с атеистическим учением, для чего мобилизовал все силы православной церкви, систематически читает проповеди в церквах Крыма, в которых стремится с “научной точки зрения” объяснить верующим создание Богом вселенной мира. В своих проповедях Лука заявляет: “Мы очень далеки от того, чтобы торжествовать победу над материализмом”.

С целью борьбы с материализмом Лука подготовил к печати так называемый свой “труд” “О душе, духе и теле”, который намеревается в ближайшее время направить в редакцию “Журнала Московской Патриархии” для печатания.

В своих проповедях Лука старается политических вопросов не затрагивать, но систематически указывает верующим не посещать кино, театры и другие увеселительные учреждения, так как там показывают только “бесов”.

В кругу доверенных ему лиц Лука часто высказывает свою враждебность к существующему в СССР строю.

В октябре месяце 1946 г., в связи с некоторым сокращением хлебных карточек, Лука нашему агенту “Вологодскому” заявил: “Какая тяжелая обстановка жизни создалась в настоящее время, сколько неприятностей приходится переживать людям, и все вследствие того, что они обязаны ради их политики кормить некоторые западноевропейские страны: Румынию, Чехословакию, Болгарию в ущерб состоянию своего народа”.

После вторичного частичного сокращения в выдаче хлебных карточек по епархии, когда об этом узнал Лука, он злобно заявил нашей агентуре: “Ведь это граничит с крахом, неминуемым голодом, а отсюда целый ряд неприятных эксцессов. Кончиться это благополучно не может. Наступает крах Советской власти, а вслед за этим необузданная анархия, которая приведет миллионы людей к гибели. Сейчас реакция будет значительно серьезнее, чем была при царизме. Это будет небывалый в истории погром, самая страшная анархия”.