Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий)

Медицинские работники многих научных лечебных учреждений знают и чтут Вас как одного из видных хирургов страны, как бывшего ведущего хирурга многих крупных лечебных учреждений. Как отзывчивого руководителя, всегда живо и охотно откликающегося на помощь практическим работникам.

Многие тысячи людей, в том числе воины нашей Советской Армии, знают Вас как чуткого и отзывчивого врача, оказавшего им квалифицированную медицинскую помощь, избавившего их от тяжелых страданий и давшего возможность многим вернуться к труду и защите нашей Родины».

В начале 1955 года произошла неизбежная трагедия – святитель полностью ослеп, в здоровом глазу померк последний лучик света. Наступила тьма. Какой-то проблеск надежды еще оставался: Филатов стар и не оперирует, зато в Симферополь едет его ближайший ученик – доцент Шевелев. Однако офтальмолог опоздал, по крайней мере, на два года. В создавшихся условиях операция могла быть «рискованной» и «очень рискованной»: в лучшем случае она могла бы дать очень малое зрение, но никак не способность читать.

Лука принял окончательный вердикт спокойно, как Божию волю и даже с благодарностью Богу. Отныне и до самой смерти, он продолжал в полной внутренней темноте проводить богослужение в храме. При этом он почти не прибегал к посторонней помощи, на память читая молитвы и Евангелие. Современники вспоминали, что, видя его в храме, нельзя было и подумать, что он слеп. И дома он передвигался сам, брал нужные вещи, отыскивал книги. Иногда к нему приводили больных, и он, что называется, на слух, точно ставил диагноз.

Сохранились воспоминания епископа Лужского Михаила (Чуба), приезжавшего в Симферополь, чтобы познакомиться с владыкой Лукой:

«Я переступил порог и увидел Владыку, который стоял посредине кабинета. Руки его беспомощно шарили в воздухе: он, очевидно, пытался сыскать затерявшиеся кресло и стол. Я назвал себя и услышал низкий, твердый голос, который совершенно не согласовывался с позой хозяина дома: “Здравствуйте, Владыка. Я слышу Ваш голос, но не вижу Вас. Подойдите, пожалуйста”. Мы обнялись. Завязалась беседа. Его интересовала и моя служба, и где я учился, кто были мои учителя. Во время разговора он встал и включил огромную мощную лампу позади часов с прозрачным циферблатом. Явно напрягаясь, сам разглядел время. Я и потом замечал: все, что только мог, он делал сам. Слепота не подорвала его волю и не разрушила яркости восприятия: когда я спросил, видит ли он сны, Владыка ответил: “О, еще какие! В цвете!”».

В день ангела владыки епископ Михаил присутствовал на торжественном молебне. В храме священники водили архиерея под руки, а когда кончился молебен и торжественные речи, он, как будто прозрев, вышел на паперть самостоятельно. У выхода его ждала толпа людей с цветами и возгласами: «Дорогой наш владыка… дорогой наш доктор!» Владыка стоял, улыбаясь, среди своей паствы: духовной и медицинской. В равной мере благословляя и тех и других.

Кончина архиепископа Луки и прощание с ним

Шел 1961 год… Земная жизнь крымского владыки клонилась к закату. Конечно, никто не знает своего смертного часа, и только потом мы говорим о последней службе, о последней проповеди… Для владыки Луки последней свершенной им литургией стала служба на Рождество Христово, 7 января. А последнюю свою проповедь он произнес в Прощеное воскресенье, 19 февраля.

Без малого четыре месяца архиепископ Лука тяжко болел. Все, что необходимо в таких обстоятельствах, было сделано. Но улучшения не наступало. Словно зримо материализовались все трудности и лишения, страдания и боли, что сопровождали его в долгой земной жизни и теперь терзали уставшее тело. Близкие надеялись, что придет весна… лето, архиепископ сможет перебороть болезнь на даче, вблизи моря. Но этого не случилось.

11 июня 1961 года… Пришел светлый праздник, которого владыка всегда ждал и в который неизменно служил, молился и проповедовал – День Всех Святых, в земле Российской просиявших. А для многих его ближних и дальних почитателей давным-давно неоспорима была «святость» его жизни, его дел, его слова!

Вот как вспоминала об этом скорбном дне секретарь архиепископа Е. П. Лейкфельд: «Не роптал, не жаловался. Распоряжений не давал. Ушел от нас утром, без четверти семь. Подышал немного напряженно, потом вздохнул два раза и еще едва заметно – и все».

Уж как это в дни отсутствия интернета и мобильных телефонов получилось, непонятно – но вскоре дом до отказа наполнился народом. Люди заполнили двор, внизу стояла громадная очередь пришедших проститься.

Первую ночь владыка лежал дома. Во вторую тело перенесли в Благовещенскую церковь при епархии, в третью – в Троицкий собор.

Все время звучало Евангелие, прерывавшееся панихидами…

Сменяли друг друга священники…

Люди всё шли и шли непрерывной тихой вереницей поклониться владыке – из Мелитополя, Геническа, Скадовска, Херсона, крымских приходов…