Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий)

Карпов прошел в рабочий кабинет патриарха. Здесь были иерархи, духовенство. Вызвали келейника патриарха архимандрита Иоанна (Разумова), который рассказал о последних часах жизни Сергия Страгородского. «Патриарх проснулся рано утром, – говорил он, – и поскольку до назначенного времени визита домашнего врача оставалось еще немало времени, Сергий решил прилечь. Когда я вернулся спустя час и вошел в спальню, меня поразила необычайная бледность лица патриарха. Я подбежал, окликнул, но он не отвечал… Прибывший врач констатировал кровоизлияние в мозг».

В комнату тихо вошел митрополит Алексий (Симанский), подал знак, прося пройти за ним. Карпов прошел в личные покои патриарха. Находившиеся здесь митрополиты Алексий и Николай вместе с управляющим делами Московской патриархии протоиереем Н. Ф. Колчицким осмотрели письменный стол. В одном из ящиков был обнаружен пакет, скрепленный сургучной печатью Сергия и с датой, написанной рукой патриарха, – 12 октября 1941 года. То было завещание патриарха, составленное еще накануне эвакуации в Ульяновск. Первый пункт его гласил: «В случае моей смерти или невозможности исполнять должность патриаршего местоблюстителя эта должность во всем объеме присвоенных ей патриарших прав и обязанностей переходит к Преосвященному митрополиту Ленинградскому Алексию Симанскому».

На экстренном совещании Синода было постановлено исполнить волю патриарха. Главной обязанностью местоблюстителя, митрополита Ленинградского Алексия (Симанского), стала подготовка Поместного собора для избрания нового главы церкви.

В ноябре все наличествующие на тот момент иерархи – 50 человек, в том числе и архиепископ Лука, – были вызваны в Москву для участия в предсоборном совещании (Архиерейском соборе)[140].

21 ноября 1944 года в здании патриархии (Чистый переулок, 5) состоялось первое заседание совещания. Оно было посвящено обсуждению вопросов общего положения церкви и задач, которые ложились на епископов в условиях церковного возрождения. Митрополит Алексий в своем выступлении так охарактеризовал положение Русской православной церкви:

«Условия для развития церковной жизни – благоприятны, со стороны правительства нашего мы видим полную поддержку в наших церковных и патриотических начинаниях. За последний год по всему нашему Союзу открыто сверх имеющихся более 200 церквей, все ходатайства об открытии храмов тщательно рассматриваются; дело это продолжается, и будет продолжаться и впредь. Открыт в Москве Богословский институт и Богословско-пастырские курсы; такие же курсы могут быть открываемы и в епархиях, и, таким образом, можно надеяться, что у нас постепенно пополнятся кадры пастырей, которые пойдут на это служение не по принуждению, не по необходимости, а по искреннему влечению к работе на церковной ниве»[141].

На совещание вынесены были вопросы:

1) о подготовке проекта «Положения об управлении Русской церкви»;

2) о подготовке к открытию духовных школ;

3) о деятельности «Журнала Московской патриархии».

Второй день совещания начался совершением литургии в Богоявленском соборе. Митрополит Алексий служил панихиду по патриарху Сергию у его могилы в соборе. Архиереи, окружившие могилу, стояли в рясах и клобуках и внимали словам местоблюстителя:

«Мы веруем, что Святейший патриарх Сергий и по смерти своей жив у Господа и чувствует наше присутствие и наши молитвы о нем, и радуется нашему молитвенному собранию у его гроба, мы вспоминаем его любовь к нам, своим пастырям, его кротость, его смирение. На всех нас простиралась его забота, его отзывчивость к нашим нуждам, его снисхождение к нашим немощам и недостаткам. Любовь его проявлялась к каждому из нас в бесчисленном ряде случаев, а его смирение проявлялось в том, что он, будучи выше всех нас во всех отношениях, относился к нам не только как к своим детям, но и как к братьям. Мы все также любили и почитали его, как своего мудрого отца и наставника. А теперь искренно приносим к его гробу нашу печаль и молитвы о нем»[142].

Надо думать, что архиепископ Лука, находившийся среди иерархов, в полной мере согласен был с митрополитом Алексием. Достаточно привести его высказывания, опубликованные в различных изданиях. Например, в книге В. А. Лисичкина:

«…Как ни велики были нравственные и умственные достижения почившего, как ни много трудов понес он на высшем церковном посту, самым высоким его подвигом история, как я думаю, признает его великое самоотвержение и тяжелую жертву, которая оказалась необходимой, чтобы провести корабль церковный по страшным волнам церковной разрухи, расколов и разъединений, своеволия дерзких и непокорных. Господь, знающий сердца человеческие, конечно, не так, как враги-самоправедники, оценит этот подвиг великого Святителя.