Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий)

В церковной и околоцерковной литературе позиция архиепископа Луки зачастую неоправданно политизируется и подается как некий вызов советской системе, навязывавшей Православной церкви порядок действий. Вряд ли с этим можно согласиться. Его позиция – не фронда, не протест, не бунт, а искреннее желание следовать, как ему казалось, идеалу церковной жизни, найденному и закрепленному в решениях Поместного собора 1917/18 года. Касательно такого подхода, очевидно, следует иметь в виду следующее. Во-первых, принятый порядок избрания патриарха на Поместном соборе 1917/18 года никаким церковным документом не закреплялся в качестве обязательного (канонического) для последующих выборов патриарха. Он сформировался ситуативно, исходя из внешнеполитических обстоятельств: падение Временного правительства, образование советского правительства, вооруженное противостояние в Москве, необходимость срочного избрания главы Церкви. Во-вторых, высказывая сомнение в необходимости привлечения мирян к участию в Поместном соборе, Лука противоречит сам себе. Поскольку в данном случае это было не ситуативное решение, а итог многолетних дискуссий в Русской церкви начала XX века, в том числе и в ходе работы Предсоборного совета, закрепленный в решении и действиях Поместного собора 1917/18 года. Вся полнота церкви: епископы, духовенство, миряне привлекались к обсуждению общецерковных проблем[153].

С чем можно согласиться с владыкой, так это с критикой сложившейся практики частого и неоправданного награждения духовенства церковными наградами[154]. Приведем фрагмент его вступления на эту тему:

«Много у нас всяких недостатков, всяких язв у духовенства. Вы их знаете, о них говорить нужно. Я хотел бы остановиться на одной из этих язв, и о том, что поддерживает эти язвы. Эти язвы поддерживает тщеславие и честолюбие, их поддерживают, главным образом, высшие награды. Вы знаете, что в прежнее время, дореволюционное время, митрами награждали у нас только в исключительных случаях самых заслуженных протоиереев. Митры получали только настоятели кафедральных соборов больших городов, прослужившие в этой должности не менее 10 лет. Затем, и исключительно такие протопресвитеры, вроде придворных, и т. д. Поэтому по всей России было очень мало священников, имеющих митры.

За время революции все дело изменилось. Явление это получило начало не от нас, оно получило начало от обновленцев. Обновленцы начали чрезвычайно щедро использовать награды духовенства, вплоть до самых высших наград, с совершенно прозрачной, понятной целью – заслужить этим благоволение и содействие духовенства к себе. Вы знаете, что многие из епископов обновленческих не пользовались авторитетом в народе, не пользовались авторитетом и у духовенства, и практика раздачи высших наград, она сделалась средством задабривания, способом привлечения на свою сторону духовенства. Это была широкая практика, система взяток своего рода. За время революции появилось огромное количество священников, носящих митры. К сожалению, и в нашей, Патриаршей, церкви награды тоже не перестали раздаваться и гораздо более щедрее, чем раньше. Я не имею целью судить патриархов, от воли которых это зависело, а я только пытаюсь для себя объяснить, и говорю, что патриархи и Синод в этом деле более широкого награждения митрами и другими высшими наградами руководствовались мудрым желанием противодействовать этой системе взяток, заведенных обновленцами. Они наградами имели в виду предохранить многих, так далеких от обновленчества. Вероятно, это так и было. Наши архипастыри заблуждались в том, чтобы своим авторитетом поддержать широкую раздачу наград. Но все-таки людей тщеславных, для которых был очень большой соблазн в том, что обновленцы широко получают митры, можно было и должно было удержать. Возможно и вероятно, что у нас это было мотивом – довольно щедрая раздача митр и др. высших церковных наград.