Архив

— Листочек с подписью, — ответила Чемоданова. — Укладывают в замок, под скважину. Для контроля. Если полезут в скважину, порвут бумажку. Вместо пломбы.

Янссон какое-то время молчал.

— Не понимаю, — наконец проговорил он. — Как же так? Эти дамы… бумажку вложили без подписи? Не было ручки? Тогда зачем… контрольки?

Чемоданова захохотала. Ее милое лицо, в сиреневом лунном свете, исходило безудержным весельем.

— О, вы так далеко живете отсюда, Николай Павлович. Далеко-далеко. На другой планете, в другой галактике. Все вас удивляет, это прекрасно. Вы проживете сто лет… Ха-ха… Николай Павлович, марсианин вы наш…

Янссон силился понять, отчего Чемоданова развеселилась на всю улицу? Ее тень на лунном ковре то отделялась от восклицательного знака, то вновь приникала, сливаясь в едином, бесформенном, льнущем к ногам пятне.

— Ах, Николай Павлович, у вас нет юмора, ей-богу. Да он вам и ни к чему! А у нас без юмора никак. Юмор заменяет нам все, иначе можно свихнуться от нашей серьезности. От нашей нелепой, смешной, какой-то зазеркальной жизни, — подогревала себя Чемоданова. — Это… контрольки без подписи. А ученые-фармакологи? Им дарят препарат, а они бегут от него… Хотя бы состроили любезную мину, сказали спасибо, мы обсудим… В своем хамстве они непосредственны, как дети. Все эти профессора, доктора наук… От сохи, от лопаты. Мобилизованные и призванные. Одинаковые, как костюмы, которые на них сидят. Как шляпы, с ровными, точно плошки, полями, что напяливают их вожди, стоя на трибунах. С одинаковым выражением лиц на портретах, словно аппарат фотографирует через специальный фильтр. Черт бы побрал! Прихлопнутые одним пыльным мешком… Неужели у нас никогда не появится Мессия? А, Николай Павлович?

Янссон дулся. Он всегда полагал, что у него с юмором полный порядок. Другое дело, он не понимает такой юмор. Какие-то там контрольки. А специалисты-фармакологи тоже, оказывается, своеобразные шутники.

— Не сердитесь, Николай Павлович. Будете сами выпускать свой кавинкан, лечить Европу, мир. Соберете новый миллион, верно?

Янссон, заложив руки за спину, выпрямил спину. Да, именно так, иного выхода нет — говорил его облик.

— Так почему бы вам не пригласить меня сегодня в ресторан, в счет подаренных вам миллионов? — Чемоданова просунула руку под холодный рукав Янссонова хитона. — Вы давно хвастаетесь вашим гостиничным рестораном.

— Да, да, — заволновался Янссон. — Буду рад.

— Позвоним Колесникову. Как-никак, ваш миллион — это мой с ним общий вам подарок.

Янссон заметно скис, даже поник его острый нос…

«Тем более что Женя вам не чужой человек», — про себя добавила Чемоданова и поняла, что у нее не хватит сил удержать эту тайну. Что она обязательно ее откроет. Не сейчас, позже, в ресторане, немного выпьет и откроет.

— Нельзя ли нам… посидеть вдвоем? — робко проговорил Янссон.

— Отлично, капитан, — великодушно разрешила Чемоданова. — Мы с вами отлично посидим в вашем ресторане.

Они остановили такси и отправились в ресторан гостиницы, где жил Янссон.

В последний раз Чемоданова заглядывала сюда с белобрысым Рудольфом, неудачливым женихом. С тех пор прошло больше года, но ресторан ничем не изменился. Все тот же потный шик, да официанты внешне обтрепались. Свободных столиков оказалось много, люди готовились к новогодним посиделкам и придерживали финансы. Иностранных туристов что-то не видно — то ли перепуганы волной вспыхнувшего терроризма, то ли готовятся к новогоднему штурму.

Официанты радовались каждому новому лицу. Даже повара выползали из кухни поглазеть на чудаков. Оркестр сгрудился на эстраде, откуда отлично просматривался столик, под оранжевым тряпичным торшером с бахромой из узбекских косичек.

Серебристый пиджак и кремовые брюки Янссона встретили в зале ресторана большее понимание, чем на кафедре фармакологии. Чемоданова, в скромном голубом костюмчике, выглядела вполне достойно.

За одним из столиков, по диагонали через зал, сгруппировалась стайка военных, донося смазанные расстоянием голоса и вокзальный гогот, при каждом взрыве которого Янссон вздрагивал и озирался. Такой неприкрытый испуг не очень вязался с его видом. Вообще Чемоданова заметила, что иностранные ее знакомые как-то робеют при виде человека в форме.

— Мне кажется, ваши военные получают маленькую зарплату, — произнес Янссон, высматривая официанта. — Им не хватает денег, чтобы купить себе гражданский костюм… У нас не увидите военных нигде, тем более в городе. Они, конечно, есть, но ничем не отличаются от других людей. Поэтому всем на душе спокойно… А у вас точно передышка между боями.

— Поэтому вы хотите предложить поужинать в номере? — черные глаза Чемодановой были полны дикарской необузданной красоты. — Так сказать — отсидеться в тылу во время боя?

— Я бы не посмел, — улыбнулся Янссон, чуть заикаясь.

И правильно сделали бы, — ответила Чемоданова. — Мы будем с вами танцевать, — и, заметив приближающегося официанта, добавила: — Закажите мне котлеты по-киевски, здесь когда-то неплохо с этим справлялись. И какого-нибудь вина.

Она сидела, подперев кулаками подбородок, в ожидании, когда официант уйдет.