Вернемся к компиляции Черткова. Велика вероятность того, что 24 августа Толстой отправил ему (Черкову) текст, содержащийся в одном из дубликатов машинописной копии № 28 с новыми исправлениями автора, – этот текст на сегодня потерян, но он очень близок к исправленной копии № 29. Кроме того, Толстой, очевидно, отправил Черткову и новую «окончательную» редакцию сказки, без эпизода с ослицей, доработанную в последующие дни (предположительно, текст, воспроизведенный в машинописном экземпляре № 34 в исправленном виде)[855]
.Чертков, как он и сам признается, использовал «первую версию» только частично, взяв из нее эпизод с ослицей и осленком, о котором упоминал в своем письме к Толстому от 12 сентября 1903 года н. с. («И мне, и Гале, и всем нам первая сказка больше нравится в первой версии: уже очень жаль выпустить ослицу с осленком (это удивительно трогательно»)[856]
. На самом деле его компиляция не ограничивается одним эпизодом с дикой ослицей: Чертков взял и другие короткие фрагменты, значительно менее яркие.Английский текст (изданный «Е А. Р.», 1903) действительно содержит большую вставку, которая воспроизводит – с минимальными разночтениями – эпизод с ослицей, содержащийся в машинописной копии № 29.
Как упоминалось выше, эпизод с ослицей отсутствует в тексте, напечатанном в «Посреднике», но содержится в переводе Бинштока.
В письме Черткова Толстому от 17 декабря 1903 года н. с. остается одно темное место, касающееся публикации в Le Temps[857]
. Чтобы доказать свою невиновность, Чертков утверждает (нарочно не называя имя переводчика), что французский текст соответствует версии, имеющейся в распоряжении других переводчиков и издателей, а не тому варианту, какой есть у него. Выходит, Чертков еще не читал французского текста? Или же снова рассчитывал на небрежное отношение Толстого к собственным сочинениям?На самом деле версия сказки о царе Ассирийском, в которую включен эпизод с ослицей, спасла Черткова, но не совсем так, как он предполагал. Неожиданно ему написал Шолом-Алейхем, который извинялся за проявленные сомнения и был огорчен появлением в петербургской газете двух из трех сказок, переведенных с немецкого[858]
(речь шла о сказках «Ассирийский царь Асархадон» и «Три вопроса»):8/21 —XII 1903 г.
Многоуважаемый
В. Чертков!
На Ваше письмо спешу ответить, что «Ассархадон», появившийся в «Тетр» и переведенный в здешней газете, резко отличается от моего варианта. Я был поражен тому, что Ассархадон, превратившийся сначала в Лайлиэ, вдруг проснулся – ослом! Это, значит, новый вариант самого Л[ьва] Н [иколаевича], попавший прямо в Париж. Сохрани меня Бог винить Вас в чем-либо. Затем в Петербургских] «Новостях»[859]
также появились 2 сказки из «Berliner Tageb-latt». Еще я не видел «Новостей». Завтра увижу. Розничная продажа «Нов[остей]» министром запрещена. Боюсь: не за третью ли сказку? Цензура запретила «Посреднику» «Смерть, труд и болезнь»[860]. Издание Моода получил. Вашего нет! Жду Ваших писемС. Рабинович[861]
Опасения его подтвердились: сказка о царе Асархадоне и «Три вопроса» вышли на русском в переводе с немецкой версии, напечатанной в Berliner Tageblatt (14 декабря н. с.). Но очень вероятно, что Шолом-Алейхем, вводя Черткова в курс дел, еще не знал, что в Berliner Tageblatt были опубликованные именно переводы Шольца. Чертков, однако, не был виноват: сам Шолом-Алейхем отправил копии сказок Шольцу и, не прислушавшись к указаниям Черткова, продолжал переговоры со «своим» переводчиком[862]
. Удивление вызывает тот факт, что Шольц, с самого начала осведомленный о том, что сказки должны быть опубликованы на русском языке отдельным изданием и на несколько дней позже еврейского сборника, все же отдал свой перевод в газету[863].В те дни сразу в нескольких русских газетах появились две упомянутые выше сказки – в переводе с немецкого, сильно исказившем оригинал, причем имя царя Асархадона превратилось в «Ассоргоддон»[864]
или «Ассаргаддон»[865], а эпизод с ослицей и осленком в текстах, конечно, отсутствовал. В газете «Биржевые ведомости» публикация двух легенд (датированная 4 декабря) предварялась коротким предисловием редактора: