Архив потерянных детей

Но огромный шар Земли без остановки вертится, неизменный в постоянстве верчения, двигая восток в сторону запада, а запад в сторону востока, пока не настигает в своем верчении движущийся по рельсам поезд, и тогда кто-то с крыши последнего вагона примечает первые признаки зари, кто-то, кого нарочно оставили бдеть в ночи, кому наказали глядеть на восток и караулить рассвет, и этот кто-то оповещает другого такого же караульщика на соседнем вагоне, и тот передает сигнал дальше, пока сигнал, перелетая между мужчинами и женщинами, от уст одних к ушам других, шепотками, бормотанием или выкриками, не достигает кондуктора на локомотиве, который сидит на шаткой скамеечке, ввинчивая в ухо мизинец, сцарапывая корки ушной серы в размышлениях о постелях, о женщинах и о мисках с супом, и он вздыхает, потом еще, вздыхает глубоко, наконец извлекает из ушных недр залежь серы и дергает за рукоятку экстренного торможения, и поршни внутри тормозных цилиндров по цепной реакции один за другим приходят в движение под действием сжатого воздуха, и состав громко всхлипывает, скрипит, скрежещет, визжит, пока не останавливается полностью.

За десять вагонов от головы поезда шестерых детей, одного за другим, торопливо спроваживает вниз по боковой лестнице их провожатый, потом велит выстроиться в ряд напротив железной стены. И то же делают на других гондолах и грузовых вагонах другие провожатые, приставленные к другим детям и взрослым. Вдоль стены передаются деревянные лестницы, канаты, самодельные подставки под ноги, молитвы и добрые пожелания. А по стене быстрыми, невидимыми тенями скользят тела людей, шустро взбирающихся вверх и исчезающих по ту сторону.

(ЭЛЕГИЯ ШЕСТНАДЦАТАЯ)

Пустыня-фантом. В буром тумане пустынного рассвета толпа течет через железную стену, нескончаемые вереницы. Кто бы мог подумать, что поезда привезут сюда стольких. Тела текут вверх по лестницам и переваливаются на ту сторону, спрыгивают на землю пустыни. Дальнейшее происходит очень быстро.

Дети слышат мужские голоса, выкрикивающие команды на другом языке. Слов они не понимают, но понимают пример других, кто тоже перелез через стену: те выстраиваются вдоль стены, прижавши лбы к ее железу, и дети делают то же.

Вдали пустоту вспарывает неодушевленный звук, отрывистый и злой. Мужчины и женщины, девочки и мальчики – все слышат его. Он перебегает из ушей в уши, заливая в кости ужас. И снова тот же звук, но теперь он множится, рассыпается продолжительным градом. Дети стоят застывши, изредка срываются вздохи. И все глядят себе под ноги; бедренные кости закоченели, зажатые в вертлужных впадинах их отяжелевших бедер.

Бежим, за мной, вдруг командует им их провожатый. Дети сразу узнают его голос, сразу срываются с места, бегут со всех ног. Многие другие вокруг них тоже бегут, кто куда, в разные стороны, рассыпаясь, не реагируя на выпаливаемые им в спины команды: «Стоять! Вернуться в строй!» Они бегут. Кое-кто из бегущих вскоре валятся как подкошенные, когда пули пронзают им печень, кишки, задние мышцы бедер. Их скудные пожитки переживут их мертвые тела, и позже кто-то найдет их в пустыне: томик Библии, зубную щетку, письмо, рисунок.

Их провожатый снова орет: «Бегите, бегите, не останавливайтесь!» И дает им обогнать себя и гонит шестерых детей перед собой гуртом, как пастушья собака, бежит за ними, выкрикивая: «Бегите, не останавливайтесь!» Один из мальчиков, мальчик номер пять, падает, не убитый и не раненый, а смертельно выбившийся из сил, мягкими губами касаясь отверделого песка. Их провожатый все кричит: «Давай, давай, вперед» – и оставляет пятого мальчика позади, но по-прежнему прикрывает собой тыл остальных бегущих, сбившихся в тесную кучу пятерых детей, двух девочек и троих мальчиков, и пробегает следом за ними еще несколько шагов, прежде чем маленькая пулька врезается ему пониже спины, легко прорывает тонкий слой кожи, затем толстенную мышечную ткань и, дорвавшись, дробит в мелкие дребезги его крестец.

Он успевает еще раз выкрикнуть команду: «Бегите! Бегите!», пока падает на землю, и дети продолжают бежать, изо всех сил, не чуя под собой ног, потом медленнее и еще медленнее и в конце концов переходят на шаг, когда позади стихают чужие шаги и свист пуль. Они идут и идут, эти пятеро. Они видят, что вдалеке собираются грозовые тучи, и идут в ту сторону. К чему-то сейчас им неведомому. Лишь бы подальше от тьмы, что клубится позади них. На север они идут, в самое сердце света.

Каньон Эха