Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России. Том III

Хвальная, прапрабабка Хозяйки, – темно-серая кобыла, р. 1847 г., завода герцога Лейхтенбергского, от Хозяйки и Борея 2-го. Борей 2-й родился в 1829 году в заводе графа Г.В. Орлова и был куплен Кутайсовым в Москве у купца Новикова. Борей – сын Орла и Лебёдки. Орёл – линии Барса-родоначальника, а Лебёдка – дочь Лебедя 1-го Хреновского завода. Хвальная была подарена из завода в 1859 году дворовому человеку Караваеву. Мать Хвальной Хозяйка – вороная кобыла, р. 1836 г., завода графа Кутайсова, от Сороки и Великана. Великан – вороной жеребец, р. 1822 г., от Шаха и Воронки. Шах – от жеребца Бородавки графа Ф.Г. Орлова и голландской кобылы. Воронка – завода Кутайсова от Богатыря 1-го и Породной, кобылы, выписанной из Дании. В 1856 году Хозяйка была отдана крестьянину села Ивановка. Сорока, мать Хозяйки завода графа Кутайсова, – вороная кобыла, р. 1821 г., этого же завода, от Ремизы и Лорда. Лорд был впоследствии производителем у В.П. Воейкова и князя С.С. Гагарина. Я считаю его не внуком, а сыном Богатыря 1-го. Сорока дала в Ивановском заводе всего двух жеребят – Хозяйку и в 1843 году Вену от Голландца, после чего была продана крестьянину Денисову. Ремиза, мать Сороки, имела очень большое влияние в старом кутайсовском заводе, от нее произошло несколько заводских маток. Отцом Ремизы, конечно, не мог быть Полкан 1-й (сын Сметанки из Аравии), он не покидал Хренового. У Кутайсова в числе родоначальников его завода был Полкан серый завода Орловых, он-то, вероятно, и был отцом Ремизы. Указание же, что Полкан 1-й был сыном Сметанки, вероятно, сделано неспроста. Невольно рождается предположение, что Полкан Кутайсова был сыном кобылы, которая была дочерью Полкана 1-го хреновского от Сметанки. Это вполне возможно.

Все приведенные данные очень интересны не только с генеалогической, но и с исторической точки зрения. Они проливают свет на происхождение женской линии Храпуньи и показывают, какое большое влияние имели заводы того времени на коневодство своих районов. Три кобылы – Сорока, Хозяйка и Хвальная – были проданы крестьянам. Это лучший ответ тем людям, которые писали и пишут, что рысистые заводы, принадлежавшие помещикам, не приносили никакой пользы крестьянству. Во время империалистической войны мне пришлось видеть очень много лошадей в Кирсановском уезде Тамбовской губернии. Завод Лейхтенбергского находился в этом районе и, несомненно, оказал на местное коневодство большое влияние. У тамошних крестьян попадались такие выдающиеся лошади, что я диву давался и с завистью смотрел на них. Теперь меня уже не удивляет высокое качество многих крестьянских кобыл того времени, ибо я знаю те источники, из которых был позаимствован этот превосходный материал.

Родословная Храпуньи интересна еще и тем, что показывает, как сильны были датские и голландские элементы у кутайсовских лошадей.

Вернусь опять к выводке производителей на Ивановском заводе. Кроме собственных заводских жеребцов, там было еще два жеребца других заводов – Мандарин (Нежданный – Крестьянка), лошадь хорошего класса, но по себе заурядная, и сазановский Баловник. Поступление Баловника в завод было явным недоразумением, что мы с Афанасьевым и высказали Кочеткову. Об ивановских жеребцах много говорили в коннозаводских кругах, их репутация была очень хорошей и вполне соответствовала их высоким достоинствам.

Выводка ставочных лошадей протекала быстро. Молодежь смотрели более или менее поверхностно. После обеда нам предстояла еще поездка в табун. Мой интерес возрастал, потому что я находился под свежим впечатлением от замечательных афанасьевских кобыл и должен был смотреть ивановский табун не один, а вместе с Афанасьевым.

В Ивановке было два табуна – подсосный и холостой. Табун маток в заводе Лейхтенбергского производил большое впечатление. Кобылы были очень однотипны: здесь преобладали вороные и гнедые матки, серых и белых было две-три. Все кобылы отличались превосходными спинами, были длинны, в большинстве случаев широки, низки на ногах и вполне породны. Группа вороных уступала группе гнедых. Общность типа ясно сказывалась в этом табуне, что было вполне понятно: большинство этих лошадей имели в той или другой степени кровь Кряжа и Машистого. Кроме того, многие кобылы были родственны друг другу и по женским линиям. Столь продолжительная заводская работа в одном направлении, с одними и теми же жеребцами или их прямыми потомками создала тот тип лошадей, которым щеголял Ивановский завод.

Табун маток был необыкновенно ровный по своему составу. Хозяйка, Долина, Мечта и Грозная были лучшими в табуне. Остальные были так однотипны и хороши, что выделить какую-либо было затруднительно. Такое явление я наблюдал в очень немногих заводах, и в этом отношении Ивановский завод занимал в России одно из первых мест. Старые кобылы были всё же лучше молодых, и на это мы с Афанасьевым обратили внимание Кочеткова.