Архивы Дрездена: История призрака. Холодные дни

Моя могила оставалась до сих пор открытой – яма в земле шести футов глубиной. Моя старинная противница купила ее для меня в качестве прелюдии к убийству. Могила не обвалилась, хотя и должна была. Видимо, противница использовала какой-то механизм, удерживающий ее от обрушения и позволяя (нелегально) оставаться нетронутой, потому что когда я пришел туда, то застал ее такой же зияющей и пугающей, как обычно. Холодок прокатился по моей спине, когда я читал надпись на своем надгробии.

Это было красивое изделие из белого мрамора, инкрустированное позолоченными буквами и золотом пентаклем:

ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ ГАРРИ ДРЕЗДЕН ОН УМЕР ЗА ПРАВОЕ ДЕЛО

– Что ж, – пробормотал я, – один раз наверняка. Но, думаю, мне придется сделать еще раз, чтобы засчитали как два из трех.

Я огляделся по сторонам. Я прошел мимо нескольких групп, у которых, вероятно, был Хеллоуиновый тур с привидениями, а также стайки ребятишек в дорогих черных костюмах и пугающем гриме, курящих сигареты и пытающихся выглядеть знатоками этого мира. Пара людей постарше, похоже, действительно навещала могилы, укладывая на них свежие цветы.

Я задумчиво постоял над своей могилой, выжидая, пока никто не будет смотреть в мою сторону. Затем я прыгнул в нее. Мои ноги погрузились в дюймовый слой воды и в шесть дюймов грязи – из-за продолжавшегося дождя.

Я пригнулся пониже, убедился, что меня никто не видит, и снова полез в свою сумку.

Мои руки тряслись так, что открыть сумку с первой попытки не удалось. Дело было не в холоде. И даже не в том, что я стоял на дне собственной могилы, – черт подери, в дни моего призрачного существования моя могила была самым спокойным местом на всем свете, и это чувство еще оставалось. Но поймите меня правильно: желания умереть у меня не возникало.

Страшным было представление о том, что случится со всеми людьми, которые мне дороги, если я умру в ближайшие несколько минут. Если я окажусь прав, следующее интервью может дать мне все, что требовалось. Если только я не… наверное, я мог рассчитывать на то, что не стану трупом. Однако во мне продолжало стойко держаться поганое чувство, что чародеи, разозлившие существ такого уровня, вряд ли получат что-нибудь приятное и милое.

Приготовления я проделал быстро. Земля и вода здесь были повсюду, без проблем. Оставалось надеяться, что этого количества воздуха хватит для призывания. А вот огонь стал бы проблемой, если бы я не спланировал все заранее. Мне требовалось что-то, что представляло бы еще одну первичную силу, что-то, что призовет именно то существо, которое мне было нужно:

Смерть.

Если работа над заклятием из своей собственной могилы в долбаный Хеллоуин – недостаточно смертельное занятие, то я не знаю, что и сказать.

Я встал на одну ногу, затем жестом и словом заморозил почти всю воду в могиле. Потом поставил ногу на лед и подтянул вторую ногу из той области, где по большей части оставалась слякоть. Я заморозил и ее тоже. Проблем с удержанием равновесия на льду у меня не возникло, точнее, я слегка поскользнулся, но тело тут же выправилось так естественно, словно мелкие камешки под ногами превратились в гравийную дорогу. И все дела.

Когда вода как следует замерзла, я достал свой остальной реквизит: бутылку растительного масла, нож и спички.

Я взял нож и сделал широкий надрез на коже левой ладони, в мясистой ее части между большим и указательным пальцем, поверх старого шрама, где я когда-то был ранен по воле Королевы фэйри. Пока надрез набухал и начал кровоточить, я потянулся и срезал прядь волос тем же ножом. Взяв прядь, я обмакнул ее в свежую кровь, чтобы волосы держались вместе, потом положил ее на лед. Еще немного смерти – на всякий случай. Затем я выполнил маслом круг вокруг волос и крови и быстро поджег их спичками.

Огонь и вода шипели и плевались, а ветер стонал над моей могилой. Я разбросал руки в стороны, закрыл глаза и произнес выбранное мною заклинание, наполнив своей волей голос.

– Древняя старуха, предвестница! – начал я. Затем, возвысив голос, продолжил громче: – Длиннейшая тень! Темнейший сон! О ты, бесконечно голодная, с железными зубами и с безжалостной челюстью!

Я вложил в слова еще больше ветра и воли, и от этого моя могила задрожала изнутри.

– Я Гарри Дрезден, Зимний Рыцарь, и мне нужно говорить с тобой! Атропос! Скульд![40] Мать-Зима, я призываю тебя!

Я выпустил всю до сих пор сдерживаемую энергию в свой голос, и, когда он загремел, я слышал птиц, срывающихся со своих мест, где они обустроились, по всему кладбищу. Раздались крики и возгласы удивления со стороны туристов, либо готов, либо тех и других. Я сжал зубы, надеясь, что они не станут приближаться ко мне. Быть убитым Матерью-Зимой – это совсем не то же самое, что быть убитым Титанией. Это может произойти размашисто и неопрятно – собственно, не битва, а классическая бойня.