Архивы Дрездена: История призрака. Холодные дни

Мне понадобилось немало времени, чтобы понять это, но в конце концов догадка пробила даже мой толстенный череп. Я не мог бы выиграть в рукопашной схватке с огром, даже имея мантию на плечах. Я не мог бы победить в магической дуэли Мэб или Титанию – вероятно, даже Мэйв или Лилию. Я не мог бы обогнать ни одного из сидхе.

Но я могу отказать в повиновении абсолютно любому.

Я могу собрать свою волю против кого угодно и знать, что битва может быть неравной, но она никогда не будет безнадежной. И, клянусь громом, я не собираюсь позволить чьей бы то ни было воле растянуть меня на полу, как барашка на заклание.

Я прекратил давить на узы, стягивавшие мои руки и ноги, и начал вместо этого пользоваться головой. Я не пытался снять их, порвать или выскользнуть из них. Я просто усилием воли приказал им не быть. Я представил, что мои руки и ноги чувствуют себя свободными, и сфокусировался на этой реальности, направляя всю мою концентрацию на эту цель, этот идеал, этот факт.

Потом я скрестил пальцы и потянулся в себя, в то место, где потаенный архангел дал мне доступ к одной из древнейших сил во Вселенной – к энергии, называемой Огнем Души. Я не знал, может ли она всегда и запросто взаимодействовать с мантией Зимнего Рыцаря. Я имею в виду – это сработало однажды, но это не значит, что будет срабатывать всегда. Я чувствовал себя так, словно проглотил пару бутылей нитроглицерина и теперь прыгаю вверх и вниз, чтобы посмотреть, что же случится, однако в данной ситуации мне было нечего терять. Я собрал воедино Огонь Души, наполнил им свою первобытную волю и бросил получившийся сплав на мои узы.

По мнению Боба, Огонь Души – одна из фундаментальных сил во Вселенной, изначальная энергия Творения. Она не предназначена для смертных. Мы получаем ее, срезая кусочек собственной души, нашей жизненной энергии, и превращая ее в нечто иное.

Боб – выдающаяся личность, но есть вещи, которых он просто не понимает. Его определение неплохо в качестве отправной точки, но в нем присутствовало нечто, слишком удобно измеряемое количественно. А душа – не то, что можно взвесить и измерить. Она больше, чем какая-то отдельная вещь. И так как душевный огонь взаимодействует с душой таким способом, который вряд ли кто-либо понимает, то, само собой, Огонь Души тоже не некая отдельная вещь.

И в этом случае, в данный момент я каким-то образом точно знал, что может душевный огонь. Он превращает меня, мою суть, все, что делает меня тем, кем я являюсь, в энергию, в свет. Когда я включил мою объединенную волю и пылающую суть моего бытия вместе, я не накладывал магическое заклинание. Я был недостаточно умен, чтобы отыскать слабое звено в колдовстве. Я не стал обращаться к моему знанию магии, чтобы использовать то, что делал мой враг. Я метнул все, что делал, все, во что верил, все, что выбрал, все, чем я был, против воли древнего существа тьмы, ужаса и зла, фундаментальной силы этого мира.

И ни узы, ни воля Матери-Зимы не смогли сдержать меня. Раздался резкий, мерцающий звук, словно у металла, напряженного до предела, который начинает поддаваться, но звук более музыкальный, и слепящий белый свет смыл тьму и ослепил меня. Прогремел гром, и ужасающая сила вырвалась из моих запястий и щиколоток, выбросив ударную волну чистой кинетической энергии – всего лишь тень настоящих сил в действии, их побочный продукт – в пространство вокруг меня. В слепящей белизне я уловил образ покрытой пеленой сгорбившейся темной фигуры, сбитой с ног ударом обо что-то твердое.

А я освободился и, подтянувшись, встал на ноги.

Я сделал шаг назад, ожидая, что развернулся я не во плоти, и волна облегчения прошла по мне, когда спина моя уперлась в каменную стену. Я пошарил по сторонам, и моя рука нащупала что-то твердое, возможно небольшую полку, сделанную из деревянной доски. Я сбил ее с колышков, которые ее поддерживали. Она упала на земляной пол со звяканьем и звоном маленьких тяжелых стеклянных баночек.

Я прижался к стене, потрясенный, задыхающийся, – и, хватая ртом воздух, проговорил своим самым глубоким и сиплым голосом:

– Никто не может заковать Халка в цепи!

Затем я услышал шуршание одежды, кряхтенье и едва различимый тихий свист воздуха. Не стану корчить из себя хладнокровного героя в этой ситуации. Какой-то инстинкт подсказал мне, по какой траектории движется тесак, и я резко отдернул голову в противоположную сторону. Когда мясницкий нож ударился в стену, где только что находилась моя голова, полетели искры, а лезвие вошло в стену так, словно это был не камень, а гнилая сосна. Там тесак и остался, дрожа и издавая слабый вибрирующий звук.

Мне надо научиться держать свой проклятый рот закрытым! Я сжал зубы и стоял тихо, не давая врагу понять, где я могу находиться в этой темноте.