Архивы Дрездена: История призрака. Холодные дни

Мне стало казаться, что я могу что-то из этого извлечь. Я нажал на нее.

– Мне нужно знать, кто из них прав, – сказал я. – Мне нужно знать, против кого выступить, чтобы предотвратить большую трагедию.

– Трагедию, – промурлыкала Мать-Зима, и этот звук заставил меня подумать о скребущихся скорпионах. – Боль? Ужас? Скорбь? С какой стати я должна желать останавливать это? Да это слаще, чем костный мозг младенца.

Хорошо, что я смелый и неустрашимый чародей, иначе последняя фраза заставила бы мою кожу съежиться настолько, что она протащила бы меня по грязному полу.

Но я так или иначе блефовал, поэтому решил рискнуть. Я скрестил пальцы в темноте и сказал:

– Потому что за всем этим стоит Немезида.

Скрежет тесака внезапно прекратился.

Темнота и тишина на какой-то краткий миг стали абсолютными.

Воображение рисовало мне образ Матери-Зимы, тихо подбирающейся ко мне в темноте с поднятым тесаком, и я едва подавил позыв разразиться паническим воплем.

– Так, – прошептала она мгновение спустя. – Наконец-то ты стал видеть то, что все время находилось у тебя перед глазами.

– Э-э-э… да. Думаю, да. Теперь, по крайней мере, я хоть что-то знаю.

– Как это по-смертному. Учиться, когда учиться уже поздно. Шкр-р-р… Искры.

– Вы не убьете меня, – заявил я. – Я в такой же степени ваш Рыцарь, как и Мэб.

Раздалось низкое, тихое фырканье.

– Ты не настоящий Зимний Рыцарь, человечек. Когда я пожру твою плоть, а вместе с ней и твою мантию, я передам ее в дар тому, кто более достоин этого звания. Мне не стоило отдавать ее Мэб.

Ух ты, ничего себе! Я не подумал о такой мотивации. Мои кишки словно наполнились водой. Я пытался пошевелить руками и ногами, но обнаружил, что они онемели и функционируют лишь отчасти. Я начал пытаться заставить их перевернуть меня, чтобы я мог поджать под собой ноги.

– Э-э-э, нет? – услышал я свой ломающийся от паники голос. – А почему, если поточнее?

– Мэб, – проговорила Мать-Зима тоном, полным отвращения, – всегда была слишком романтичной.

Это в принципе говорило все, что стоило знать о Матери-Зиме, здесь и сейчас.

– Она проводит слишком много времени со смертными, – продолжала Мать-Зима, ее увядшие губы отогнулись, приоткрывая железные зубы, а искры от лезвия тесака стали взлетать еще выше. – Смертные в их мягком, контролируемом мире. Смертные, которым нечего делать, кроме как сражаться друг с другом, которые забыли, почему им следует бояться клыков и когтей, холода и тьмы.

– И… это плохо?

– Какую ценность может иметь жизнь, если ее так легко сохранить? – Мать-Зима буквально выплюнула последнее слово. – Слабость Мэб очевидна. Взгляните-ка на ее Рыцаря.

Ее Рыцарь как раз пытался сесть, но его запястья и щиколотки были пристегнуты к полу чем-то холодным, твердым и невидимым. Я ощупал это, но не почувствовал никаких краев. Узы не были ни металлическими, ни ледяными. Не знаю, каким образом пришло подобное знание, но я был абсолютно в этом уверен. Лед не удержал бы меня. Во всем этом было что-то знакомое, что-то, что я уже чувствовал прежде… в Чичен-Ице.

Воля!

Мать-Зима удерживала меня на полу чистой и мощной волей. Вожаки Красной Коллегии были древними существами с подобной же силой, но та походила на бесформенное душащее одеяло, которое делало невозможным любые движения или чисто ментальное усилие.

Эта сила ощущалась отчасти похожей на ту, но оказалась более сконцентрированной, более законченной, словно мысль каким-то образом кристаллизовалась в нечто ощутимое. Мои запястья и лодыжки не могли двигаться, потому что воля Матери-Зимы гласила, что именно так работает реальность. Это напоминало магию, но магия берет семя, зерно воли и строит раму из других энергий вокруг этого семени. Требуется интенсивная практика и концентрация, чтобы сделать подобное, но в конечном счете любая воля – лишь часть заклинания, сплавленная с другой энергией во что-то еще.

То, что удерживало меня на полу, было чистой, неразбавленной волей – такой волей, которая, как я думаю, поддерживала события, предвещаемые фразами вроде «Да будет свет». Это было гораздо больше, чем что-либо человеческое, оно пребывало за пределами обычной физической силы, и, будь я даже Невероятным Халком, я уверен, что никоим образом не смог бы оторваться от земли, освободив себя.

– А-а-а… – произнесла Мать-Зима во время последнего движения мясницкого ножа. – Я люблю чистые ровные края на мясе, человечек. Пора обедать.

И тихие хромающие шаги направились ко мне.

Глава 32

Медленная улыбка растянула мои губы.

Смертным при встрече со сверхъестественным всегда достается короткая соломинка. Даже большинство чародеев с их доступом к колоссальным силам должны подходить к таким конфликтам очень осторожно – относительно немногие из нас имеют таланты, необходимые для подобных схваток. Но смертные превзошли всех остальных ровно в одном – в свободе выбора. В свободной воле.