Архивы Дрездена: Поле боя. Сочельник

Мы находились на «Жучке-плавунце». Зимний единорог ссадил нас, пыхтя от злости и, по-моему, от голода, и я успел завести катер прежде, чем небеса тронуло намеком на рассвет. Когда стало светать, я увидел на глади озера пару-тройку других катеров. По всей видимости, кому-то пришла в голову мысль сбежать от апокалипсиса с маленькой буквы «а», и она оказалась не такой уж шальной, поскольку на пристани хватало плавсредств с движками ухоженными, но достаточно старыми, чтобы пережить удар глаза Балора. Что ж, это к лучшему. Мне бы очень не хотелось оказаться в одиночестве и привлечь внимание вертолетов.

Я поставил «Жучка» на курс и зафиксировал рулевое колесо. Непрекращающийся дождик вымывал из воздуха остатки черной магии. Грядущий день обещал быть жарким, но из-за влажности температура стала идеальной. Поэтому я сбросил плащ и какое-то время просто стоял, подняв лицо к небу.

Когда я снова опустил глаза, Жюстина смотрела на меня с палубы. В руках она держала аптечку первой помощи.

– Гарри, спустись в каюту. Надо хотя бы перевязать ожоги, пока не началось заражение.

И то верно. Я настолько устал, что уже не понимал, о чем разговор, но звук ее голоса внушал доверие. Поэтому я доковылял до каюты, где Жюстина не спеша промыла и перебинтовала мне левое предплечье. Защитный браслет я где-то посеял. Проклятье. Придется сделать новый. На сей раз настоящий.

Для этого понадобится лаборатория.

Пока Жюстина обрабатывала раны, я машинально отвечал на вопросы.

– Значит, он жив и в безопасности, – сказала она.

– До поры до времени, – согласился я. – Он вроде как в морозилке, пока не найдется способ ему помочь.

– Но… Я смогу с ним поговорить?

– Теоретически – да. Но… – я покачал головой, – ему крепко досталось, и какое-то время он будет восстанавливаться.

– Можно хотя бы побыть рядом с ним? Увидеть его?

Раз уж ей того хочется, я не видел причин не показать Жюстине кристалл, в котором Альфред заключил Томаса.

– Да.

В знак благодарности она нежно обняла меня за шею. Обычно объятия Жюстины вгоняют меня в краску, а Зимняя мантия пронзает тело иглой желания. Но не сегодня. Представляете, насколько я устал?

– Спасибо, Гарри. Спасибо, что спас его. Что отвез его туда. Это был страшный риск. Лара могла тебя убить. А свартальвы, узнай они об этом, потеряли бы голову от ярости.

– Он же мой брат, – устало прошептал я.

– А ты… – Жюстина глубоко вздохнула. – Ты знаешь почему? Почему он пытался убить Этри?

Я помотал головой.

– Из-за меня? – удрученно спросила она. – Мною воспользовались, чтобы повлиять на него? – Ее рука легла на живот. – Мною и ребенком?

– Он был не в состоянии объяснить, – ответил я. – Будем надеяться, он сможет что-нибудь рассказать, когда доберемся до острова.

Жюстина закусила губу и кивнула. Я неловко потрепал ее по плечу:

– Слушай… Мне бы вздремнуть. Разбудишь через двадцать минут, ладно?

– Конечно, – сказала она. – Само собой. Отдыхай.

Она добавила что-то еще, но я уже закрыл глаза, даже не потрудившись лечь. Я сидел на раскладном диване, но разбирать постель не было сил, поэтому я просто откинул голову к стене – вернее, к переборке – и смежил веки.

Вообще-то, в подобных ситуациях не до сна. Ты закрываешь глаза, перестаешь двигаться, а затем в мозгу творятся странные вещи.

Мой, к примеру, начал проигрывать материал, отснятый за последние двое суток. Не по порядку. И даже не самые яркие сцены. Просто случайный набор картинок.

Мёрфи постанывает. Не от боли.

Мёрфи в покое. В самом скверном покое из возможных.

Мэгги, в ее глазах тревога.

Баттерс, израненный, измученный, победоносный.

Чендлер просто исчез. Йошимо и Дикий Билл мертвы, и это в лучшем случае.

Легкое удивление на мертвом лице поддельного Майкла.

И мой брат.

Томас рассказывает о беременности Жюстины.

Снова Томас, теперь избитый.

Почти не может говорить.

Мне вспомнилось его лицо, окровавленное, распухшее, бесформенное.

«Жюшх… Зюшх…»

Он не мог выговорить имя Жюстины.

Или, быть может, пытался сказать нечто иное?

Я подумал об острове. О том, сколько сил Альфред потратил той ночью.

Не сбежал ли кто из тюрьмы? Под шумок? Только этого не хватало…

«Зюшх…» – сказал мне брат.

Зачем же он поднял руку на Этри?

«Зюшх… Жюшх…»

«Из-за Жюстины».

Адские погремушки.

Дело в Жюстине.

Вот что сказал мне брат.

Я раскрыл глаза. Вернее, широко их распахнул.

В каюте было пусто.

Я осторожно встал, после чего тихо-тихо и медленно-медленно вышел на палубу. Как долго я просидел на диване? Трудно сказать. Казалось, под каждое веко насыпали пару унций колючего песка.

Жюстина стояла на носу катера и смотрела вперед, в темноту, в сторону острова.

В предрассветной тьме она оглянулась на меня. Я видел лишь силуэт.

– Ты уверен, что ребенку это не повредит? – спросила она. – Я всякое слышала о Духоприюте…

– В одиночку тебе пришлось бы несладко, – сказал я. – Но ты со мной. Войдешь по приглашению, как гость, и будешь в полной безопасности. Потому что ты и есть мой гость. Я сам везу тебя на остров.

Она ответила мне улыбкой, где смешались тревога и облегчение, и снова повернулась к воде.