Архивы Дрездена: Ведьмин час

– О вашем доверии. Поверьте, что я действую в ваших интересах.

Мэб чуть шире раскрыла глаза.

– И мне нужна ваша помощь, – продолжил я. – Посмотрите на дверь, за которой скрылась Лара, а затем на меня так, словно хотите меня убить.

– Для этого мне вряд ли понадобится призывать Мельпомену, – проворчала Мэб, но указала подбородком на вышеозначенную дверь, а затем перевела взгляд на меня, и глаза ее были чернее ночи. – Это прилюдный фарс, и ставки в вашей игре весьма высоки. – Она недобро прищурилась. – Не допустите, чтобы ваша неудача поставила меня в неловкое положение.

– Нет, моя королева, – сказал я так, чтобы слышали все в зале. Я отступил, поклонился в пояс, а затем, постаравшись нацепить на физиономию маску гневного огорчения, побежал следом за женщинами.

* * *

– Что толку от этого спортзала? – спросила Лара. – Я видела его. Там нет спуска к тюремным камерам.

– Я же говорила, – самодовольно усмехнулась Мёрфи. – Вы бывали в замке несколько раз. А я там жила. Особенно в спортзале.

Один из людей Марконе выглядел так, словно не собирался выпускать меня в коридор, но я умиротворил его поднятыми руками и заверением, что, если не утрясу это недоразумение, начальница меня убьет, к тому же мне понадобится не больше минуты.

Этот же парень в красной ливрее дежурил здесь днем раньше. Он бросил взгляд на лагерь Марконе. Сам босс не стал отвлекаться от разговора, но стоявший справа от него Хендрикс утвердительно кивнул.

– Осторожнее с Фрейдис, дружище, – поморщился охранник и отступил в сторону. – Моргнуть не успеете, как она вас выпотрошит.

– Мнение на троечку, – сказал я.

Он сделал озадаченное лицо, а я выскочил из зала и побежал вверх по лестнице на звук всхлипываний Фрейдис. По-прежнему обнимая ее за плечи, Лара стояла у ближнего угла боксерского ринга. Я окинул взглядом лестницу, удостоверился, что позади никого нет, и закрыл дверь.

– Все чисто.

– Клянусь кровью Одина, зря я не пошла в актрисы, – сказала довольным голосом Фрейдис и отступила от Лары.

– Ну… Эйнхерии не купились, – возразил я. – Знают, что вы не настолько ранимы.

Лара улыбнулась мне. Даже если забыть про вампирский шарм, улыбка была такая, что за нее и умереть не жалко, а в миниатюрном черном платье Лара выглядела стильно и сногсшибательно. Она хищно скрючила пальцы:

– Вот как я вцепилась в Рыцаря Мэб. Всеми когтями.

– Оно и видно, – согласился я.

Я отправился в дальний угол зала – туда, где на полке лежали выстиранные полотенца, – по пути сбрасывая пиджак и жилет, а затем туфли, брюки и рубашку, пока не остался в носках, майке и коротких трусах-боксерах. Так было необходимо.

– Я все еще думаю, что в нашем плане имеется серьезная прореха по части безопасности, – недовольно сказала Лара.

Она стащила через голову платье, бросила его на скамейку, осторожно поставила рядом туфли и осталась в чем мать родила. Потрясающе. Я отвел глаза.

– Вы не знаете эйнхериев, – твердо заявила Фрейдис. – Если им в голову втемяшится, что все должно быть так, а не иначе, – все, точка, именно так оно и будет.

– И все же, – голос Лары звучал так, словно она наморщила нос, – древняя канализационная шахта?

– Стоило им понять, что там, где раньше был отстойник, теперь находится прачечная, как они взяли гантели, пробили в стене несколько дыр и стали бросать в шахту использованные полотенца, вместо того чтобы таскать их вниз в корзинках. Марконе с честью признал поражение и установил дверцу наподобие тех, что ставят в кухонном лифте.

Я подошел к означенной дверце и отодвинул щеколду. Заслонка мягко откатилась в сторону. За ней обнаружилась шахта, которая начиналась над головой и уходила вниз, в темноту. И я не назвал бы эту шахту неимоверно широкой.

Но запах в ней стоял потрясающий: цветы, корица и что-то еще более сладкое и насыщенное, а затем рядом со мной оказалась Лара, и ее обнаженное плечо коснулось моего локтя. Тот не возражал – более того, мой локоть был в полном восторге, – но Лара вдруг отскочила, охнула от боли и опустила взгляд на плечо, где быстро краснел участок размером, пожалуй, с кончик моего локтя. Да так краснел, будто Лару обожгли раскаленной сковородкой.

Вампиры Белой Коллегии страдают от сильнейшей аллергии на искреннюю любовь – так же, как вампиры Черной Коллегии не переносят солнечных ванн, – и прямой физический контакт с кожей человека, который любит и любим, сопровождается для них невыносимыми мучениями.

А это значит…

Ого.

Что ж. Я не вспоминал о защитной ауре, когда мы с Кэррин переходили к делу. Но хорошо, что она у меня имеется, эта аура.

И еще приятно – очень приятно! – знать, что у нас с ней все действительно по-настоящему.

– Ай, – недовольно сказала Лара, а затем посмотрела на меня и смягчилась. – Так вот оно что? Ты и эта женщина из полиции? Поздравляю, чародей.

– Мои отношения – не твое дело, – сварливо ответил я.

– Скоро мы оба окажемся вон там, – кивнула Лара на шахту старинного туалета, – и мне, признаться, полезно знать, не получу ли я при столкновении с тобой ожоги второй и третьей степени. – Она мрачно взглянула вниз. – Тесно. Поместишься?