Арктическая одиссея. Как «хозяйничали» нацисты в советской Арктике

После длительного обследования Атлантики, и вновь на «Метеоре», Р. Эйссен занимается исследованиями у Гренландии. При этом мало кто знал, что одновременно на «Метеоре» проводились практические испытания в арктических условиях средств дальней разведки и радиосвязи. Далее следы Р. Эйссена на несколько лет теряются, но к моменту подбора в кадрах ОКМ руководителя проводки «Комета» по СМП он был уже известным ледовым капитаном. Более того, имел приличное воинское звание — капитан-цурзее.

Сегодня, когда об организации Кригсмарине мы стали знать больше, чем в советские времена, можно уверенно заявить, что океанские плавания Р. Эйссена были оценены по достоинству. На это указывает тот факт, что в довоенное время практически все командиры судов Вспомогательного флота Кригсмарине, к которому относился и «Метеор», носили воинское звание корветтен-капитан (капитан 2 ранга. — Авт.) или фрегаттен-капитан (капитан 1 ранга, имеющий старшинство менее трех лет. — Авт.).

А Роберт Эйссен к июлю 1940 года уже давно был капитан-цурзее, то есть капитаном 1 ранга, имеющим над другими старшинство более трех лет. Таким образом, Роберт Эйссен как матерый ученый-гидролог, хорошо знающий арктические моря, имеющий солидный стаж службы на командных должностях в германском военно-морском флоте и хорошо знакомый с методами работы морской разведки, полностью соответствовал самым строгим требованиям и критериям, предъявляемым к кандидатуре руководителя специальной и секретной арктической экспедиции.

Одним словом, во главе экспедиции был поставлен человек, сочетавший в себе не только опыт и знания ветерана рейдерских операций у заполярных берегов России и опытного морского разведчика, но еще и опытного гидрографа. Вероятно, именно этими соображениями руководствовался гросс-адмирал Эрих Редер, когда утверждал приказ о назначении руководителя арктического похода по Севморпути на Дальний Восток. Но здесь же проявляется и некая двойственность в решениях руководства Кригсмарине, и даже откровенное покушение на права командира корабля или капитана судна, которые в германском флоте были всегда неприкасаемыми. Ведь фактически, как мы уже говорили, командиром «Комета» был назначен опытнейший ледовый капитан фрегаттен-капптан Кептель, но тут же появился еще один, не менее опытный ледовый капитан, причем в более высоком воинском звании, а именно — Р. Эйссен. И что необычно! В позднем советском и нынешнем российском ВМФ постоянное нахождение на борту более старшего командира (хотя не всегда более опытного. — Авт.) стало нормой и редко вызывает недовольство командиров кораблей и судов. Но «Комет» — это германский крейсер, где командир всегда был царем и богом и никогда не нуждался в опеке старшего начальника.

Хуже того, уже к середине похода между Кейтелем и Эйссеном разгорелся нешуточный, хотя, скорее всего, скрытый конфликт. Зачем ОКМ понадобилось устраивать такой кадровый спектакль на рейдере — мы не знаем.

Вполне возможно, что гросс-адмирал Редер или начальник абвера адмирал Канарис отвели Кейтелю роль «козла отпущения» в случае возникновения в плавании каких-либо чрезвычайных ситуаций или полного неуспеха операции. Но при такой опеке высших руководителей Кригсмарине и абвера обратная сторона деятельности Р. Эйссена еще более интригует!

Подбор остальных членов команды «Комета» вполне соответствовал вышеупомянутой интриге. Складывается впечатление, что кадровики О КМ назначили на него самых лучших моряков из резерва и с кораблей Кригсмарине. Впрочем, иначе просто быть не могло, так как подбор офицеров в состав экипажа рейдера находился на личном контроле у гросс-адмирала Редера.