Арлекин

- Что случилось, Анита? - спросил Питер серьезным голосом. - Ты сильно напряжена.

Вот здорово, я настолько не контролирую свой голос, что не могу провести даже подростка. К тому же, я только что осознала, что собираюсь не просто позвать Эдуарда на охоту за монстрами, а попросить его оставить семью, чтобы охотиться на них. Раньше Эдуард жил только для того, чтобы выслеживать и убивать всяких чудищ, испытывая на них свою силу и сноровку. Он жил, чтобы быть лучше, сильнее, быстрее и опаснее тех, за кем охотился. А потом он встретил Донну, и у него появились другие причины жить. Я сильно сомневаюсь в том, что он когда-нибудь поведет ее к алтарю, но он стал настоящим отцом для ее детей и мужем для нее. Первого супруга Донны убил волк-оборотень. Восьмилетний Питер подобрал выроненный отцом пистолет и прикончил раненого волка-оборотня. Он спас свою семью, но тело его отца так и осталось изломанной кучей лежать на полу. В некотором смысле, Эдуард хорошо вписался в эту семью. И боже мой, - он забирал Бекку из балетного класса. Но… что если из-за меня он погибнет? Что если он погибнет, и Питер с Беккой снова потеряют отца только потому, что я не смогла самостоятельно справиться со своими проблемами?

- Анита, - позвал Питер. - Анита, ты еще здесь?

- Да, да, Питер, я слышу.

- У тебя странный голос, похоже, ты напугана.

Иногда Питер бывал чересчур догадлив, чтобы чувствовать себя с ним уютно.

- Я просто… - черт, что бы такого сказать, чтобы исправить положение? - Не надо будить Эдуарда, пускай спит.

- Что-то не так, я же слышу по твоему голосу. Ты позвонила, потому что у тебя неприятности. Я ведь прав, верно?

- Нет у меня никаких неприятностей, - возразила я и мысленно добавила: «Пока нет».

На другом конце линии на мгновение воцарилась тишина.

- Ты врешь, - обвиняющим тоном произнес он чуть позже.

- Черт, мне нечего добавить по этому поводу, - сказала я, стараясь выразить голосом всю степень своего негодования. Я не врала, то есть не совсем врала: я просто искажала правду. Ну, ладно, искажала довольно-таки изрядно, но все же это не было стопроцентной ложью.

- Честно? Дай мне свое честное слово, - серьезно сказал Питер, - что ты позвонила Эдуарду не для того, чтобы попросить помочь справиться с очередными злобными чудищами.

Черт.

- Ты хоть понимаешь, какая ты сейчас заноза в заднице? - с досадой буркнула я.

- Мне шестнадцать. Маман говорит, что быть занозой в заднице для меня сейчас норма. Дай мне слово, что ты не соврала, и я, так и быть, тебе поверю. Дай мне слово - и я поверю чему угодно, а потом повешу трубку, и ты останешься один на один со своими несуществующими неприятностями.

- Черт возьми, Питер.

- Ты не можешь дать слово, а потом соврать, так? - в его голосе слышался и вопрос, и удивление, так, словно он не мог в это поверить.

- Нет, как правило, не могу.

- Эдуард упоминал об этом, но я не поверил ему на слово. А ведь ты действительно так не сделаешь?

- Нет, - сухо ответила я. - Теперь доволен?

- Вполне, - сказал он, хотя и не особенно радостно. - Скажи, в чем проблема. Зачем тебе понадобилась помощь Эдуарда?

- Я не считаю тебя горьким ребенком, Питер, но ты еще подросток. Тебе уже шестнадцать, но мне не хочется посвящать тебя в эту дрянь, пока тебе не исполнится хотя бы восемнадцать. Если Эдуард решит рассказать тебе позже, я возражать не стану.

- Ты можешь сразу рассказать мне, Анита. Если я спрошу, он все равно мне ответит.

Я все же надеялась, что Питер ошибается, хотя и боялась обратного.

- Если Эдуард захочет тебе рассказать, он так и сделает. Но я этого делать не собираюсь, и точка.

- Что, все так плохо? - спросил он с легким беспокойством.

Дважды черт. Как же с ним тяжело разговаривать. Мне нечасто приходилось это делать, но он каждый раз загонял меня в угол.

- Позови Эдуарда к телефону, Питер, сейчас же.

- Анита, я умею драться. Я могу помочь.

Черт, черт и еще раз черт. Этот спор мне выиграть не суждено.

- Питер, я сейчас повешу трубку.

- Нет-нет, извини, Анита, - весь взрослый цинизм улетучился из его голоса, теперь в нем звучала почти детская паника. Честно говоря, она звучала намного убедительнее, пока его голос не начал ломаться. - Не вешай трубку, я пойду позову Теда.

Он так неаккуратно бросил трубку на тумбочку, что громкий стук заставил меня отодвинуть телефон от уха. Питер снова взял ее и извинился:

- Извини, уронил. Я сейчас оденусь и пойду постучу к ним. Если у тебя дела так плохи, что ты решилась позвонить Эдуарду, значит, тебе действительно нужно с ним поговорить. Так, прекращаю ребячиться и иду за Эдуардом.