Армагеддон. Книга 2. Выпуск 10 (07)

"Конец сообщения", — тихо проговорил Гарольд в трубку.

Надин вцепилась в него обеими руками. "Мы должны убедиться, что они мертвы".

Гарольд посмотрел на нее, а потом жестом указал на расцветшую внизу розу уничтожения. "Думаешь, после этого кто-нибудь мог остаться в живых?"

"Я… я н-не зн… ааааю, Гарольд, я…" Надин отвернулась, схватилась за живот и начала блевать. Гарольд наблюдал за ней с легким презрением.

Наконец она вновь повернулась к нему, вытирая рот бумажной салфеткой. "Что теперь?"

"Теперь мы пойдем на запад", — сказал Гарольд. "Если, конечно, ты не собираешься спуститься вниз и разведать, как настроено общество".

Надин поежилась. "Гарольд…" Она попыталась прикоснуться к нему, и он дернулся в сторону. Не глядя на нее, он стал собирать палатку.

Для Фрэн Голдсмит этот день закончился просто и безболезненно. Она почувствовала, как теплая волна воздуха подхватила ее сквозь ночь.

"Что за чертовщина?" — подумала она.

Она приземлилась, ударившись плечом. Удар был сильным, но боли по-прежнему не было. Она лежала в овраге, который шел с севера на юг на границе заднего двора Ральфа.

Рядом с ней приземлился стул — аккуратно, прямо на ножки. Сиденье его тлело и дымилось.

Что за чертовщина?

Что-то приземлилось на стул и упало вниз. Она увидела, что это была рука.

Стью? Стью? Что происходит?

Громкий, скрежещущий грохот заполнил ее уши, и повсюду стали падать предметы. Камни. Доски и бревна. Кирпичи. Разбитое стекло. Мотоциклетный шлем с пробитой в нем смертельной дырой.

До нее донеслись чьи-то крики. Скрежещущий грохот не ослабевал. Все вокруг было освещено пламенем. Доска с торчащим из нее шестидюймовым гвоздем упала у нее прямо перед носом.

…ребенок!..

И сразу же вслед за этим в голове у нее возникла другая мысль — ответ на все ее предчувствия: Гарольд сделал это. Гарольд сделал это, Гарольд…

Что-то обрушилось ей на голову, на шею, на спину, и она потеряла сознание.

ГЛАВА 56

Птицы.

Она слышит, как поют птицы.

Фрэн лежала в темноте и слушала пение птиц. Она подумала о детстве. Субботнее утро, не надо идти в школу, не надо идти в церковь. День, когда можно спать, сколько душе угодно. Лежишь с закрытыми глазами и видишь перед собой только красную пульсирующую темноту. Слушаешь птиц, вдыхаешь соленый запах моря, потому что тебя зовут Фрэнсис Голдсмит, и тебе одиннадцать лет, и ты лежишь с закрытыми глазами субботним утром в Оганквите…

Птицы.

Она слышит, как поют птицы.

Но это не Оганквит, это

(Боулдер)

Она долго задумалась в красной темноте, и неожиданно ей вспомнился взрыв.

(? Взрыв?)

(!Стью!)

Глаза ее широко раскрылись. В них был внезапный ужас.

"Стью!"

И Стью сидел рядом с ее постелью, одна рука его была аккуратно забинтована, по щеке пролегла глубокая царапина, а часть волос выгорело, но это был Стью, он был жив, и когда она открыла глаза, на лице у него появилось выражение огромного облегчения, и он сказал: "Фрэнни. Слава Богу".

"Ребенок", — сказала она. Горло ее было сухим. Говорить она могла только шепотом.

"Ребенок", — повторила она, проталкивая слова сквозь свою покрытую наждаком гортань. "Я потеряла его?"

Он неуклюже обнял ее обеими руками. "Нет, Фрэнни, нет. Ты не потеряла ребенка".

Она расплакалась.

Позже она спросила его: "Расскажи мне. Каковы последствия?"

"Фрэн…"

"Ник?" — прошептала она. "Я видела чью-то оторванную руку".

"Давай отложим этот разговор".

"Нет, я должна знать".

"Семеро погибших", — сказал он низким хриплым голосом. "Нам еще повезло, по-моему. Все могло быть гораздо хуже".

"Кто, Стюарт?"

Он неуклюже сжал ее руки. "Ник — один из них. Там была стеклянная стена, и она… она…" Он запнулся на мгновение, посмотрел на свои руки, а потом снова поднял взгляд на нее. "Он… мы смогли опознать его по… некоторым шрамам…" Он отвернулся. Из груди Фрэн вырвался хриплый, сдавленный вздох.

Когда Стью немного овладел собой, он сказал: "И Сью. Сью Стерн. Она оставалась в доме, когда произошел взрыв".

"Но… ведь это просто невозможно?" — сказала Фрэн.

"Это правда".

"Кто еще?"

"Чед Норрис", — сказал он, и из груди у нее снова вырвался этот хриплый вздох.

"Внутри оказалось только три человека. Это просто чудо. Бред говорит, что в шкафу было восемь-девять динамитных зарядов. А Ник… он ведь почти… когда я думаю о том, что он, наверное, уже взялся за эту коробку…"

"Не надо", — сказала она. "Не думай об этом".

Перед приближением вечера третьего сентября люди стали медленно подходить к дому Ларри и Люси. Ларри наблюдал за ними из окна спальни. За его спиной на их кровати лежала без сознания Матушка Абагейл. Исходивший от ее тела сухой резкий запах заполнял его ноздри, и он ощущал позыв на рвоту — он ненавидел рвоту, — но не трогался с места. Это его кара за то, что Ник и Сюзан погибли, а он уцелел и даже не получил ни единой царапины.

Джордж ненадолго ушел в госпиталь проверить, как чувствуют себя остальные пациенты. Из двадцати пострадавших в больнице осталось только шестнадцать. Троих отпустили домой, а Тедди Вейзак умер.