Армен Джигарханян. То, что отдал — то твое

Армен был ночами обласкан, днями накормлен, обстиран и ухожен. Она сама с удовольствием стирала его рубашки и гладила воротнички, теперь, в театре под любимым его большим пиджаком болтался не растянутый на брюхе свитер — звенела плотно натянутая сорочка с модными, купленными ею галстуками. Мир изменился: исчез неопрятный Армен Борисович в растянутых джинсах, появился помолодевший и стройный Армен-крахмал. Ему все это нравилось — кому не нравится быть молодым и стройным?

А еще через месяц за рулем его машины можно было увидеть самое Романюк. Девушка оказалась удивительно способной ко всему новому и всем новым быстро училась управлять. Будь то машина или машина более сложная — театр или машина еще более сложная — Армен. Так постепенно возникла пара: не «Армен-Вика», но «Вика-Армен». Да, именно так.

Планов у пары было много, однако кавалерийского наскока и «все подряд через колено ломать» по здравому и общему семейному размышлению было решено избежать. Традиционному и верному Слепикову даже разрешили традиционно реалистично и традиционно долго ставить знаменитую «Безымянную звезду», в конце концов предложенную Осиновым. Главную роль отдали Башниковой; пьеса была раскрученной и обещала успех. Вика мечтала бы сама сыграть роль суматошно влюбленной на одну ночь героини, но директору театра выходить на сцену, да еще в такой роли было бы совсем «ни в какие ворота», и Вика скрепя сердце согласилась с Арменом, и в творческие проблемы театра поначалу не вмешивалась. Актеры и актрисы, особенно актрисы, и без того смотрели на бывшую артистку, а ныне директора и пианистку, без пламенной любви, а тут она еще распоряжаться процессом на сцене начнет! Не надо, господа! Перебор!

Чуткая к театральным шумам Вика не желала их возбуждать. К реальному управлению театром она подходила постепенно, с безопасной, подветренной стороны — со стороны хозяйственной.

Водопровод, отопление, электричество, ремонт кресел и паркета в зрительном зале, и буфет, и охрана, и отношения с мастерами, и оплата государственных услуг — все проблемы хозяйства взвалила на себя Романюк, и потянула, и справилась, и оказалась успешной. И счета на оплату — от мастеров, шоферов, охраны, буфетчиков и служб театра, счета несли не Армену — побаивались его, несли ей, новому директору. Бумажки посыпались на Вику как листопад с октябре, грозили засыпать, запутать, сбить с толка, напугать. Сперва дрогнула, хотела бежать к Армену. Но справилась и с этой напастью, разобралась. Настоящая проблема возникла лишь тогда, когда счета надо было оплачивать. До сих пор бухгалтерия оплачивала счета, подписанные Арменом, другие подписи в театре не уважались, не стоили ничего.

Он все понял в тот же момент, когда она ему позвонила — такой у него был ум: проблему хватал за кончик нитки и быстро вытягивал весь клубок.

— Ты директор! — сказал он. — Подписывай и требуй. Нет проблем! Повторяю: директор! Передаю по буквам: ди-рек-тор!

Но сам перезвонил в бухгалтерию и наехал на главбуха как каток.

— Не могу, Армен Борисович, — пропищал словно из-под катка главбух Жора Егиазарян. — Только с вашего письменного разрешения. Или со второй вашей подписью на каждом документе.

— Слова моего мало?

— Маловато, — извинился Егиазарян.

— Жора, ты не друг артистов!

Пришлось Армену делать то, что он не любил: писать бухгалтеру приказ. Проблема была временно решена.

Но утвердить в министерстве кандидатуру нового директора было совсем непросто, практически невозможно. Он ходил и просил — к замминистра, кстати, ходил, что заливался соловьем и обещаниями на банкете — но поначалу ему отказывали. Лишь неземное обаяние, величие большого артиста плюс доверие к нему самой высокой власти, плюс то, что он никогда не ошибался в людях, помогли решить проблему, неразрешимую для простых смертных худруков. Утвердили.

Деньгами театра распоряжалась отныне Вика. Где деньги, там и власть, а где власть, там и деньги — так устроено в России. Вика стала полноценным и властным директором, сам он ей все отдал: и деньги, и власть.

— Будешь плохо себя вести, не будешь вовремя пить таблетки — лишу зарплаты, — сказала она ему словно в шутку в тот же вечер за чаем.

Бойтесь шуток, господа, особенно российских. Шутки в России страшнее пистолета. И не шутки они вовсе — почти всегда сбываются.

Кабинет прежнего директора был в минуты вычищен и заполнен новой и свежей удобной мебелью. «Романюк В.Б.» появилась на нем табличка, размером и шрифтом повторявшая табличку кабинета худрука, что был напротив, но справдивости ради надо отметить, что большую часть времени Вика проводила в кабинете Армена и добросовестно входила в многообразные дела театра.

«Фугас» прошел еще три раза — уже без большого артиста — был не понят, освистан и снят навсегда. Снят худсоветом, состоявшим формально из шести ведущих артистов плюс Осинов, а по сути, из худрука и директора.