Читаем Армяне в Турции. Общество, политика и история после геноцида полностью

Армянские и еврейские общины в разных странах стали предметом научного исследования[108]. Однако к оставшимся в Турции армянам понятие «диаспора» применяется редко. Общественные лидеры и академики в Стамбуле не готовы называть так армян, которые живут в их городе или в Турции вообще. Например, Мелисса Билаль (Melissa Bilal) считает, что «армян в Турции проблематично называть диаспорой»[109]. Как поясняет Робер Хадеджян (Rober Haddeciyan), главный редактор армянской ежедневной газеты Nor Marmara'. «Стамбульские армяне не принадлежат к Spiurk’ [диаспоре]. Spiurk’ — это люди, которые покинули родину. С нами этого не произошло»[110]. Убитый Грант Динк (Hrant Dink), главный редактор газеты Agos, в своих многочисленных статьях и других высказываниях проводил различие между армянами в Турции и в других местах. Так, в первом тексте из серии статей об армянской идентичности он пишет, что дискуссии об идентичности, которые ведутся в армянской диаспоре, важны для всех армян, независимо от того, считать ли частью диаспоры армян в Турции[111]. В конце февраля 2004 г. у Динка вышла еще одна статья, в которой он пишет, что, несмотря на отсутствие исторических различий между армянами в диаспоре и в Турции, эти группы все-таки не одинаковые – турецкие армяне продолжают жить бок о бок с турками, что поможет им залечить травму идентичности. Совместное существование позволит нормализовать отношения[112]. Через неделю в Agos вместо заголовка вышла статья, подписанная названием газеты, в которой утверждалось, что Agos не выражает мнения ни армян Армении, ни всех армян диаспоры[113]. Этот текст появился в ответ на расистские выпады против газеты и лично Гранта Динка после выхода его серии статей. Тем не менее статьи Динка показывают, что он рассматривал армян в Армении, армян в диаспоре и турецких армян как три отдельные группы.

Динк родился в Малатье и переехал с семьей в Стамбул. Сегодня армянское население Малой Азии и Северной Месопотамии практически равно нулю, по крайней мере, там не сохранилось никакой социальной или культурной армянской жизни. Историю и истории продолжительного изгнания армян со времени основания республики еще предстоит написать; сегодня их уже сложнее услышать, чем пятьдесят лет назад. К тому же с учетом габитуса отрицания в Турции, который утверждают как общественные лидеры, так и политика государства, «диаспора» превратилась в монструозную идею, которая позволяет очернить жертв катастрофы, выживших и их потомков.

В этих дебатах также обсуждается идея родины. Что такое «родина» для третьего или четвертого поколения армян после геноцида? Республика Армения? Вряд ли. Марсель, Париж, Глендейл, Нью-Йорк? Билаль считает в связи с этим, что для армян, которые живут в Стамбуле, идеи «принадлежности» и «изгнания» относятся к одному и тому же месту, что определяет их жизнь как меньшинства в Турции[114]. Она считает, что необходимо поднять вопрос «изгнания» внутри «родины» в опыте меньшинств[115]. В принципе я согласна с ее доводами, но из-за описанных ранее причин я считаю неприменимым ее идею меньшинства. Кроме того, для армян, оставшихся жить в Турции, возникает вопрос: насколько «родина», убившая твой народ, продолжает считаться родиной? В связи с этим и другим вопросами я предлагаю использовать расширенное определение диаспоры, так чтобы этот концепт охватывал опыт армян, оставшихся в Турции после 1923 г., в социальном, правовом, институциональном, культурном и экономическом плане. По материалам, представленным в этой книге, кажется невозможным, что поколение выживших воспринимало Стамбул – или даже турецкие провинции – как родину. Что отличает Стамбул от других городов, в которых проживали выжившие? Можно сказать, что различие состояло в присутствии в Стамбуле патриарха. Например, Иерусалим долгие годы находился под властью османов, там был свой Армянский патриархат, был также и монастырь – и под их защиту стекались выжившие из Антепа (Antep), Мараша (Магаş) и других мест. Выжившие армяне в Иерусалиме создали значимую общину, но все-таки она очевидно принадлежала к диаспоре.

Я предлагаю рассматривать концепт диаспоры не просто как категорию самоидентификации или идентичности, а главным образом как инструмент анализа, при помощи которого можно осмыслить постгеноцидальную жизнь армян в Турции, так же, как и в других общинах, которые были основаны после 1915 г. в Сирии, Ливане, на Кипре или в США.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное