Армяне в Турции. Общество, политика и история после геноцида

Проблематизация отсутствия управления в восточных провинциях являет собой важный вклад в исследовательскую литературу; однако нужен еще один аспект дальнейшего исследования, а именно характер отношений между центром и периферией в зависимости от различных групп начиная с XIX века. Согласно Мартину ван Брейнессену (Martin van Bruinessen), можно исходить из того, что одновременно существовали тенденции, с одной стороны, к централизации, а с другой – к децентрализации[131]. Проблема, получившая во второй половине XIX века название «восточный вопрос», на самом деле была комплексным вопросом, связанным с осуществлением государственной власти. Как соглашения с вождями курдских племен в 1840-х гг., так и последовавшие за ними административные изменения – такие, как, например, Vilayet Reformu (1864, провинциальная реформа), Arazi Kanunnamesi (земельное право, 1858)[132] и новые административные структуры, – можно в самом широком смысле понимать как процесс колонизации. Ханс-Лукас Кизер называет войну с вождями курдских племен процессом внутреннего завоевания[133]. В исследовании Layiha Джихангира Гюндогду (Cihangir Gündogdu) и Вурала Генча (Vural Genç) можно найти ценные данные и аналитику по отношениям между центром и периферией региона Дерсим, заселенного алевитами, курдами и армянами. Гюндогду и Генч рассматривают провинциальную реформу и земельное право как форму политики, при которой власть султана как главы империи усиливалась бы, и одновременно ослаблялось бы влияние местных центров власти[134]. Уссама Макдиси в своей работе констатирует: «В эпоху современности, где доминирует Запад, каждая нация создает свой собственный Восток. Османская империя XIX века не исключение»[135]. Указывая на это, Гюндогду и Генч имеют в виду, что для османской правящей элиты таким «Востоком» стал Дерсим[136]. В качестве примера они приводят Layiha Микдада Митхада Бедирхана (Mikdad Mithad Bedirhan), который называет Дерсим vahşi Afrika akvami («дикие африканские племена») османского мира и предлагает меры, аналогичные тем, что принимались британской колониальной властью в Судане[137]. Затем Гюндогду и Генч приходят к заключению, что османская элита создала для Дерсима – как для Северной Африки и арабских провинций – свой собственный домодерновый дискурс[138].