Армянские сказки

сказал араб. — Больше тебе ничего не грозит.

Живи с миром. Ты даровал мне жизнь, и я все,

что сделал тебе—считаю еще недостаточным.

Я не араб, я — златоглавая рыба.

Г. Срвандзтян. «Хамов-Хотов;

Записана в Турецкой Армении.

Жил был царь. Было у него сорок сыновей.

Каждого из них, как только он достигал

зрелости, царь отправлял в далекие страны

проявить мужество и подвигом добыть себе

подходящую жену. Так поступил он с тридцатью

девятью сыновьями, но какие они подвиги

совершили, сказка об этом умалчивает. Дошел,

наконец, черед и до последнего сына, которого

звали Бадиканом. Отец дал ему свой меч, лук

и стрелы, наделил деньгами и благословил

в путь-дорогу. Царевич сел на коня и пустился

в путь.

Долго странствовал он по чужим землям,

попал в темное и светлое царства и кого только

не повстречал на пути — Гога-Магога,

Азнавура, разных диких зверей. Со всеми ими он

бился, всех он поборол, но и из слуг его никто

не уцелел. Наконец, спустив все свое добро и

оставшись гол как сокол, он добрался до одного

чудесного, невиданного дворца. Дворец этот

был построен в незапамятные времена из

больших каменных глыб и железа. Бадикан обошел

его со всех сторон, но не встретил ни одной

живой души.

— Боже ты мой, куда это я попал?

Подождав наступления вечера, он увидел, как

ко дворцу подходит стальное чудовище в мед-

ной шапке и в медной обуви, а лук его и стрелы

иэ прочнейшего железа, и когда ступало оно,

то дрожала земля.

Подойдя ко дворцу, оно понюхало воздух

и сказало:

— Человечиной пахнет. Я рыщу по горам и

по долам в поисках дичи, а дичь сама пришла

в мой дом. Эй, кто здесь, явись немедля, не то

поймаю и сотру в прах!

Бадикану ничего не оставалось, как

предстать перед чудищем, так как его меч и стрелы

не могли бы сразить этого зверя.

— Кто ты такой, что осмелился показаться

в этих местах, неужто не слыхал ты имени Хан-

Боху?

— Как же, слышал, потому-то и явился, чтоб

поглядеть на него. Я—Бадикан, исходил весь

свет, бился с дэвами и чудищами — и всех

поборол; пришел, чтоб и с тобой померяться

силами.

Хан-Боху, посмотрев на Бадикана, чихнул,

отчего Бадикан отскочил на целую десятину,

а потом и говорит Бадикану:

— Вернись, Бадикан, не бойся, вижу ты тоже

храбрец, я тебя не трону. Если хочешь,

оставайся у меня, прислуживай мне. А что до твоего

меча и стрел — они мне не страшны,

продолжай их носить — на охоте пригодятся.

Бадикан согласился и на время поступил

к нему в услужение.

Однажды Хан-Боху сказал Бадикану:

— Видишь, братец, мне смерть и болезни не

страшны, но сердце мое гложет одно горе:

У восточного царя имеется дочь — она краше

солнца; семь раз пробовал я ее похитить — не

удалось. Достань мне ее, — дам тебе все, чего

ни попросишь. Бери из казны моей денег,

бери лошадь и оружие и отправляйся в путь.

Бадикан согласился и поехал за царской до<

черью. Добравшись до города, где сидел ее

отец, он переоделся в тамошнюю одежду,

поступил в работники к садовнику и работал при

царском дворце. Царская дочь, смотря из своего

окна в сад, приметила, как Бадикан в свободное

от работы время, принарядившись,

расхаживает по саду, и он приглянулся ей. И стал

Бадикан сниться ей во сне. Снилась и она

Бадикану.

Не раздумывая долго, царевна послала

служанку сказать Бадикану о своей любви.

Бадикан же дал ей знать о том, что он —

царевич, совершил много подвигов и, услышав об

ее славе, явился сюда поглядеть на нее.

Поглядев — полюбил и ждет ее приказа.

Город тот охранялся строго, так как царь

ожидал нападения. В этом городе бились с

врагами женщины наравне с мужчинами. Царевна

дала знать Бадикану, чтоб он вышел погулять

за черту города, куда выйдет и она, и если он

храбрец, пусть похищает ее.

Как только царевна с сорока служанками

появилась на берегу моря, Бадикан,

прискакавший на коне, схватил ее, посадил за собой,

ударил коня и улетел как орел. Служанки

растерялись от неожиданности. Пока докладывали

царю о случившемся, и стар и млад собирались

на выручку царевны. Бадикан успел спрятать

девушку в укромном месте, вышел навстречу

царской рати и перебил ее. Потом он .снова

вэял девушку к себе на седло, помчался,

переплыл море и стал у дворца Хан-Боху.

— Бадикац, да чтоб я стала твоей

жертвой, — промолвила девушка, — за всю

дорогу ты мне ничего не сказал — умоляю,

скажи, — для себя ли ты меня похитил?

— Уж раз называешь имя бога, я должен ска-,

зать тебе правду. Я тебя похитил для Хан-

Боху,— ему я дал слово.

— Сколько бы ни старался Хан-Боху, не мог

бы завладеть мною. Не думай и ты, что меня

мог бы похитить, если бы я сама не пошла ла

это. Да чтоб в черном ходили де-.

вушки — они рабыни своего сердца. Я ради

тебя дала себя похитить, если ты меня не

возьмешь, утоплюсь в море, брошусь со скалы,

стану кормом рыб и хищников.

И стала девушка проклинать мужчин за их

жестокость и коварство, дав себе слово живою

не даться в руки Хан-Боху.

Сжалился над царевной Бадикан и поклялся

освободить ее из рук Хан-Боху и жениться на

ней. Но тут пришел Хан-Боху, поблагодарил

Бадикана за услугу и повел девушку в свои

покои. Он обращался с царевной очень ласково,

боясь, как бы не наложила она на себя руки.

— Как ты себя чувствуешь, дорогая моя,

чего бы тебе хотелось, чтобы я мог утолить