Армия США. Как все устроено

– Мы совершили сержантскую революцию! Мы создали особый сержантский клан! Мощную социальную группу! Стальной административный кулак! Мы отдали сержантам права и с ними – ответственность за провал. – Распаляясь, Матмейфер махнул рукой, как кнутом. Он явно имел отношение к лошадям. – Да мы сержантов учили грамоте! Можете представить, нам, офицерам, писать за них приходилось! Да, у нас все раньше делали офицеры! А теперь вот они, сержанты! Это и есть наша сержантская революция. Мы имеем и академии для сержантов, и курсы. Мы их постоянно учим, доводим их знания и умения до совершенства.

Сержанты у нас это, по сути, обычные солдаты. Живут в казармах, дрючат их так же. Были у нас раньше контрактные сержанты, так называемые «сверчки» – сверхсрочно служащие. Ходили они, как офицеры, в «танцевальной форме» (китель и брюки «об землю», обычные брюки и туфли, не как у всех – сапоги). Но лычки на погонах у них были не желтые, как у срочно служащих, а красные. И отвечали они за всякую фигню: в столовой, в секретной части и так далее. У них даже песня своя была, на мотив «Прощания славянки»:

В «.опу» клюнул жареный петух! Ухаааажу на сверхсрочную слууужбу, Буду красные лычки носить!..

И так далее.

Из кадровых военных «сверчки» были самыми низкими по статусу людьми. Штабные клерки. И не было у нас контрактных должностей в боевых подразделениях. А вот прапорщики – пожалуйста. Это другое дело! Наше изобретение, наша гордость! Их как раз «вывели», чтоб заниматься солдатами, командовать людьми. И в быту, и в бою. Чтоб служили они старшинами, командирами взводов. Расползлись прапорщики из боевых подразделений по складам да хранилищам. Появилась поговорка: «Лучше иметь сто ключей на пальце, чем одного отличника боевой и политической в подчинении». Стали прапорщики очень близки к материальным средствам, путая порой свое имущество с государственным. Шутить стали про них: «Все, что завоевано социалистическим отечеством, должно быть надежно защищено. От прапорщиков». Офицеры говорили: «Мы служим, пока ноги ходят, прапорщики – пока руки носят».

Желание прапорщиков что-то стырить со склада было самым сильным в перечне мотиваций его службы. Нет, были прапора, которые в бой ходили. В Афгане в том числе. Однако это исключение из правил. Прапорщики… Да у нас в России и офицерский статус не особенно высок. Я не думаю, что кто-то из американских майоров днем служит, а ночью вагоны разгружает, чтоб семью прокормить. У нас сначала статус офицера надо поднять, потом, глядишь, и до сержантов доберемся. Ладно… Мы все равно всех победим, и в этом, если хотите, наша главная загадка.

Еще немного о сохранении. Такой термин гуляет у нас в армии. Но он ближе к положению беременных женщин, которых кладут в больницу именно «на сохранение плода», при угрозе выкидыша. Дословно это, конечно, не именно так.

У нас термин «сохранение» гуляет на войне. Раньше в Афганистане, а теперь в Чечне. Ищете вы, к примеру, командира какого-то боевого подразделения в полевом лагере:

– Иванова не видели? Может, на задачу куда ушел, на войну?

– Неееет, он на сохранении!

На российском военном сленге это означает, что у боевого командира замена на носу. И лежит он у себя в палатке, а если и встает, то чтоб хлебнуть водочки или пивка. Его не посылают ни в засаду, ни в разведку. Чтоб, не дай бог, не убили за день-два до отъезда домой. Он на сохранении! Это святое.

Прощаясь, черный полковник Матмейфер хлопает меня по плечу. И он мне нравится. Мне вообще нравятся люди, которые горят на работе, а не ползают, как сонные мухи, из штаба в столовую и обратно.

Да, кстати, эту академию американских рекрутеров еще называют «Колумбийский батальон». Отчего? Да черт его знает.

Маленькая ведьмочка и сержант

– Едем на полигон!

Полковник Холл вытягивает свою длинную руку ладонью вверх, в сторону машины. Предлагает садиться.

– Далеко ехать?

– У нас тут сплошные полигоны. И места занятий. Нам нужна полоса препятствий. Вообще-то дождь… Техника безопасности…

Действительно, накрапывает все сильнее.

– А при чем здесь дождь?

– Нельзя на полосе препятствий в дождь, да еще с оружием. Скользко, можно травмироваться.

Не помню, чтоб у нас в армии задумывались над такой проблемой. Дождь? Снег? Есть полоса препятствий в расписании? Все, вперед на полосу!

Мы подъезжаем. Крики. Солдаты, человек двести, мечутся по сосновым зарослям. Выходим на поляну. На мокром желтом песке аккуратно выложены ранцы. В ряд. Дождь не помеха, солдаты его не замечают, хотя лужи от быстрых мощных капель кипят, как желтый гороховый суп.

Что такое эта полоса? Препятствия, сложенные из толстых тесаных, но некрашеных бревен. Это различные стенки и барьеры высотой полтора метра, по грудь. Солдаты, вытянувшись длинной цепочкой, в затылок друг другу, по очереди переваливаются через эти бревна. У каждого в руках винтовка «М-16», брезентовые разгрузочные подтяжки, на ремнях фляги в чехлах, штык-ножи. На руках черные кожаные перчатки.

– А перчатки зачем? – Я поворачиваюсь к полковнику.

– У нас нельзя работать с оружием без перчаток.