Армия США. Как все устроено

Вообще, здесь, в Штатах, имеется в виду в армии, заведен целый пакет правил взаимоотношений мужчин и женщин. И, надо сказать, патриархатом не пахнет. Представьте, свистеть, цыкать, подмигивать «мэнам» в сторону «вумэнов» запрещено. Не то что обнять или поцеловать, внезапно и дерзко, как это у нас бывает. Здесь повращал глазами, покачал головой – все это расценивается как сексуальное домогательство. Странно. Правила строгие, а беременные солдаты, например, в американском контингенте в Боснии мне встречались частенько. Любовь. Ну, или влечение. У нас говорят: «Запах женщины сильнее воли командира». Это я переделал чуть-чуть, чтоб матом не писать. Другой запах.

Мы переходим к широкому рву с бревенчатыми стенками. На дне желтый песок и глубокие лужи. Вдоль стенок – столбы с резиновыми фигурами, с резиновыми автоматами, явно напоминающими «АКМ». В резиновых ремнях и при резиновых погонах. В продолговатых, сделанных «цилиндриком», резиновых шлемах. Фигуры выкрашены в зеленый цвет, у каждой чернеет полянка проколов на левой груди. Солдаты решительно, даже с удовольствием, прыгают в желтые лужи и с воплями тыкают дулами «М-16» манекенам в сердца. Здесь командует сержант-инструктор с красным мегафоном в руках. Дама. Тоже в шляпе. Она не столько следит за техникой действий, сколько подбадривает учеников.

– Следующая группа вперед!

Все сыплются в ров, как горох, расплескивая берцами мутную воду.

Сержантский голос, визгливый и громкий, заставляет американских солдат двигаться все быстрее.

– Рота «А»! Пошли вперед, вперед, убивайте! Убивайте!

И они убивают. Кого, интересно? Вьетнамца? Афганца? Русского? Ну кого-то они же должны себе представлять, прежде чем вонзить в него штык. Из-за силуэта «Калашникова» на манекенной груди настроение у меня слегка портится.

Полковник Холл деликатно трогает меня за плечо.

– Здесь главная цель – соблюдение принципов безопасности. Если израсходовал патроны – действуй штыком. А его надо уметь достать из ножен, примкнуть и колоть.

Холл усмехается.

– Это солдаты третьей недели обучения. Это, конечно, еще не конец гулянки, но к концу они уже будут полностью соответствовать. Соответствовать… – Вращая кистью, полковник подбирает слово. – Требованиям! Да, требованиям. Они станут настоящими бойцами.

Место сбора обозначено биркой с надписью «Финиш». Здесь тоже стоит сержант. Он осматривает каждого прибывающего. Если внешний вид солдата кажется ему неподходящим, он отправляет его на несколько метров назад.

– Оружие вниз! Стой! Что ты делаешь?! Давай отойди и поправься.

Остальных разэкипировывает:

– Перчатки снять! Повернись… Фляга… Ты ее вверх ногами повесил!!!

Сержант отцепляет от пояса штык-нож. Приспособления устроены так, что при этом не надо расстегивать и снимать ремень, как у нас. Это удобно. Сержант хлопает очередного подопечного по спине.

– Извини, дружище. Можешь идти.

Солдат кивает и направляется к выведенной на финиш водопроводной трубе, которая идет из зеленого бака. Наполняет флягу. Нет, ну это пунктик какой-то! Вода. Без нее ни шагу. У нас в армии ерничают: «Да что там американцы! Им колу не подвезут – они в бой не пойдут!» Какую там колу?! Без воды не пойдут! А если серьезно… Что тут, собственно, плохого, если солдат требует то, что ему, безусловно, положено? У нас дома, в России, бойцам обычно не достается необходимого не потому, что в стране разруха и весь народ голодает. Нет. По разгильдяйству. Забыли паек получить со склада, забыли чай привезти, машина не туда пошла с салом и сухарями, командир оставшееся до обеда время не рассчитал.

А чуть солдат заикнется о чем-то, ему в ответ: «Ты же Присягу давал! Что в Уставе написано? Стойко преодолевать тяготы и лишения военной службы!» А это не тяготы на самом деле. Это бардак. Здесь, в Штатах, за малейшее отступление от правил отрывают голову вместе с погонами. Хорошо? Хорошо. Правильно? А как же! Вот вам и кола. С доставкой на передовую.

Сержант снимает с очередного прибывшего на финиш солдата штык-нож и бросает его в открытый зеленый ящик, в который я тут же сую свой нос. Там уже валяются вповалку штук сорок этих штык-ножей. Я вижу, что они пронумерованы. Зачем эти номера, если все ножи общие, ни за кем конкретно не закреплены? Интересно… У нас у каждого солдатика свой ящичек, свой вещмешочек. И все автоматы, ножи, пулеметы мы в нашей армии принимаем под роспись в комнате для хранения оружия и так же под роспись сдаем. Здесь – плюх штык-нож в ящик – и свободен. Даже фамилии солдат не записывают. Видимо, у них такие штык-ножи и те же «М-16» в магазинах, как бублики, продаются. Потерял так, раз – в городе купил и, пожалуйста, восстановил недостачу. Это у нас потеря патрона – конец света. И это, я считаю, есть very well, очень хорошо.

Я тычу сержанта пальцем в плечо.

– Слушай, а вот девчата… С ними сложнее работать или нет?

Вижу, что мой вопрос ставит этого парня в тупик.

– Девчата… Ой. Это сложный вопрос, сложный вопрос.

Он наконец находится.