Армия США. Как все устроено

– Серьезно у вас тут…

– Но любой солдат может обжаловать эти наказания в военном суде. Не принимает наказания – в суд. А дальше уже начинаются разбирательства.

– А, скажем, нарушение формы одежды – это серьезный проступок?

– Да у нас нет такого. Если ты надел на себя что-то не то, значит, ты не готов к службе. Не готов к службе – нарушаешь контракт. А это уже очень и очень серьезно.

Стрельба закончена. Все солдаты уходят под навес, там располагаются высокие и длинные столы. Чистка оружия. У каждого новобранца в руках отвертка, и перед каждым не привычная для меня гора запчастей. Винтовки старые, обшарпанные, некоторые приклады обмотаны темно-коричневым скотчем. Сколько же рук ласкали эти «М-16»? Перед Ираком, Афганистаном? И все ли живы теперь обладатели тех рук?

Оператор Виталик беззастенчиво бродит с камерой по рядам, пока не задерживает объектив на одной из солдат-девушек. Ее тут же начинают поддевать окружающие:

– Бетти! Улыбнись и ты станешь звездой!

– Бетти, передай привет маме!

Бетти не смущена. И мне это нравится. У нас дома частенько приводят репортерам одного и того же солдата, как правило, отличника, и он пичкает вас заученными заранее фразами. А вот тут все спонтанно. Казавшиеся мне замуштрованными солдаты абсолютно раскрепощены. Они делают дело, перебрасываются фразами и смеются. И Бетти тоже, сама разворачивает диалог. Не со мной, не с Виталиком, а с его камерой, как с одушевленным предметом:

– Хочешь, чтоб я показала тебе свою винтовку? Пожалуйста… Она мне нравится. Из нее легко стрелять. Вот только дышать надо правильно и чистить эту винтовку нужно как следует. А так, сделал дело, почистил – иди и стреляй.

Бетти морщит веснушчатый носик. Я не прерываю ее общение с камерой, и она продолжает:

– Я-то сегодня плохо стреляла. Выбила только шестнадцать из тридцати пяти. Дышать не научилась. А так, нажимай на спусковой крючок – и все. А винтовка…

Бетти ласково протирает цевье небольшим махровым коричневым полотенцем.

– Самое главное – держать ее в чистоте. Тогда она хорошо работает. Умей ее разбирать и собирать, и все будет в порядке.

Бетти неожиданно переводит взгляд на меня. Смотрит прямо в глаза и уже не улыбается. Из милого ребенка она моментально превращается во взрослого человека.

– Эта профессия мне подходит. Я очень довольна, что ее получу. Здесь, в Форт Джексоне, не только у тебя забирают силы, ты всегда что-то получаешь взамен.

Я церемонно кланяюсь и отхожу. Надо же, профессия ей нравится… Кажется, такие слова мне готовы сказать все тринадцать тысяч новобранцев.

Вторая фаза базовой подготовки подошла к концу. Теперь солдаты понимают, что такое дисциплина, и умеют обращаться с оружием. Что ж, это немало.

Талия Петра

«Жара убивает» – перед нами плакат с изображением американского солдата, который, сдвинув кепи на затылок, пьет из запотевшей фляги. Плакат висит на столбе. Под столбом – зеленый бак, как и многие зеленые баки, которые мы видим повсюду. И опять солдаты набирают воду во фляги, пьют и снова наливают. Что же они будут делать в Афганистане или Ираке, где воды может не быть? Хотя с таким тылом, с таким обеспечением врагу на это надеяться бесполезно. Американским солдатам не пить собственную мочу, как Че Геваре и его партизанам, загнанным до смерти в аргентинских джунглях. Да что там свою мочу… Я помню, дружок мой, Коля Князев, сержант-разведчик, афганец, рассказывал: «Сидим в засаде, в Панджшере. Жара. Вода закончилась. День, второй… Муки. На утро третьего дня видим – внизу жеребята привязаны. Смотрим в бинокль – они в луже стоят. Вода!!! Нас, молодых, послали с флягами. Подбежали, а это моча! Лошадиная. Но уже никто не смог нас остановить. Пить…»

Здесь, у зеленого бака с водой, в Форт Джексоне, толпятся солдаты. Краны не закрываются. Одна фляга наполнилась, под струю тут же попадает другая. Все четыре соска заняты. Нет, в Турк ВО, в Туркестанском военном округе, наши бойцы тоже носили с собой фляги с водой, аж по две. Было…

Итак, гидрозапасы сделаны, молодежь перед нами – без экипировки, без оружия, просто в камуфляже. Группа расселась под елками. Поджарый черный сержант (уже привычные характеристики, да?) тычет вдруг пальцем в одного из солдат, точнее, в девицу.

– Рядовой… Как тебя?

– Миллер, сержант!

– Рядовая Миллер прочтет условия задачи, которую вам предстоит выполнить, и назовет оборудование, которое вы можете использовать. Поехали? Поехали!

Худенькая девочка в очках и камуфляже берет из рук сержанта картонную папку и начинает декламировать, четко выводя каждое слово. Солдаты слушают, как первоклашки Первого сентября. Не отводя глаз. А я ловлю себя на мысли – да это же «ботаники»! Это прилежные ребята, хорошие, отличники. Но! Ни одного дерзкого взгляда, лишь полная уверенность в том, что им чуть ли не Библию читают.

Конечно, у нас все не так. Никогда наши бойцы не поверят сразу тому, «что в книжках пишут». Если командир резкий, боевой – поверят. А так, всякие сказки перед строем – никогда! Хотя… Это ж новобранцы. Для них сейчас все слова правильные.