Армия жизни

В компании можно делать что угодно. Попробуй дома выругаться — прибьют, а здесь — кури, пей, ругайся, сколько душе угодно, и нет никаких строгих правил поведения. Все живут душа в душу. Вообще-то наши родители не против, чтобы время на улице мы проводили в компании. Они каждого из нас знают, но не знают, правда, что мы курим и пьем. Иначе бы отнеслись по-другому. А ведь, если приглядеться к парню, то его манера держаться и говорить показывает, кто он — парень из подворотни, культурный человек или маменькин сынок.

Ну вот и все. Целое сочинение или поверхностная исповедь «хулиганеныша». Свое имя и имена моих друзей я, конечно, не пишу, не пишу и адрес» (г. Краснодар)

* * *

— Да что вы все нашли в этой истории? — удивились в райотделе милиции. — Дело с криминальной точки зрения, поверьте нашему опыту, не представляет особого интереса. Так, случайность…

Мы с коллегой вышли из милиции, прошлись по улицам районного центра — типичной кубанской станицы с крепкими домами, заборами, воротами, за которыми лаяли собаки. Остановились в нескольких метрах от школы. Да, вот здесь все это произошло. Дорога. Тротуар. Забор. Кювет. Здесь, по этой дороге, вдаль, в рассвет уходили три выпускных класса.

Они шли, сбившись вместе, как стаи птиц. Будущее смотрело на них широко раскрытыми глазами. И здесь же, той же душной июньской ночью умирал 28-летний парень.

Мы повернули к школе.

По свежевыкрашенной лестнице поднялись на второй этаж. В учительской, еще беспорядочно заставленной столами, нас ждал директор школы.

— Да, конечно, невеселая история. Но все-таки одной историей было бы неправильно зачеркнуть то, чем школа может гордиться: своими традициями, своими педагогами и своими учениками. Большинством из них.

Так сказал он и посмотрел на наши блокноты.

Директор помолчал, подумал.

— Я вот лично не пойму, что понесло этого мужчину и его приятеля в тот вечер через школьный двор? Ведь, согласитесь, если бы они пошли тогда другой дорогой — понимаете, — ведь ничего бы не произошло! Понимаете? Ни-че-го!

Ничего?

Попытаюсь воссоздать то, что при других обстоятельствах вряд ли пришло бы в голову воссоздавать: хронику школьного выпускного вечера.

Директор школы: «Все началось как обычно. Обязательно — слово первой учительнице. Выступил заведующий роно. Представители шефствующих организаций. От родительского комитета. От наставников. Из трудового лагеря привезли секретаря комитета комсомола. Он выступил. Потом — от выпускников. Ну я… Пожелал ребятам высоко нести честь школы… Приехал оркестр. Я вышел в коридор. Там уже были накрыты столы».

Владимир Д., выпускник прошлого года: «Вышли мы из кино, куда идти? Решили — к школе. Туда нас, конечно, не пустили. Стоим во дворе, разговариваем. Двое вошли в калитку… На крыльце появился Володя. У них что-то там было, но я не видел и никого не бил. Я перед этим с мотоцикла упал и повредил себе ногу. Помните, ребята? «Конечно, повредил!» — дружно подтвердили приятели Д., когда мы сидели все вместе возле его дома на скамейке, которая так и зовется в округе: «Скамейка Д.»

Константин Г., выпускник: «Мы выпили шампанского, и мне стало плохо. Я пошел на улицу, на крыльцо. Вместе с Геной. Потом вышел Вовка, что-то сказал Гене. Они пошли. А с ними еще бывшие выпускники, которые стояли возле школы. Я пошел за Генкой».

Николай Б., военнослужащий: «Мы с Сережей пошли в кино, на летнюю эстраду. Вышли. По улице Красной поднимаемся наверх. Сережа говорит: „Давай заглянем в школу. У братишки сегодня тоже выпускной вечер, давай хоть здесь посмотрим". Мы вошли в калитку, постояли несколько минут у крыльца и пошли обратно, потому что в школу никого не пускали. Я обернулся — сзади толпа, человек десять, но я тогда ничего не понял. Нас обогнали четверо и нагло попросили закурить. Когда я давал сигареты, меня ударили „замком" — сложенными руками — в лицо. Я упал. Лежу секунду-другую — никто не бьет. Поднялся, пошел, за мной погнались двое… Я думал, что Сережа тоже убежал… А вот как оказалось. Я искал его до пяти утра».

Сергей М., десятиклассник: «Купил в ресторане бутылку. Выпили около школы, стоим. Вижу: кучка ребят пошла за угол. Я — за ними. Там уже столпились около кого-то и бьют ногами. Мы пошли обратно с Санькой. Нет, я не чувствую себя виноватым. Скорую потом не вызывали — говорят, он еще часа два был жив — это да. Признаю. Но это не по Уголовному кодексу».

Михаил Ф., бывший ученик, сейчас слесарь: «Все пошли, и я пошел. Вижу: один упал. Ну, я тоже подбежал. Между прочим, я тогда был в домашних тапочках — какой от них удар… Потом я отошел».

— Михаил, не захотелось ли тебе посмотреть, что стало с человеком после всего этого?

— Нет, мне захотелось спать.

Владимир Н., выпускник: «Ну, он остался лежать, а я вернулся в школу. Выпил лимонаду. Шли танцы. Я сел со своей первой учительницей Серафимой Дмитриевной. Долго разговаривали… Часа через два кто-то мне сказал, что этот все еще лежит там. Вышел на улицу. Потрогал его и почувствовал, что он холодный. Вернулся в школу».