Армия жизни

Ехать в РУВД и спросить, как могло случиться, что в течение полутора лет группа подростков совершала одно преступление за другим, оставаясь безнаказанной? Были ли зафиксированы в документах все эти «избитые», которые часто попадались на дороге нашим «злым подросткам»? Искали ли тех, кто проломил голову одному, ограбил другого, третьего? Ведь не матерые уголовники воровали, грабили, нападали на людей, — мальчишки! Еще мне необходимо было спросить, как могло случиться, что Женя-Джека, находясь под следствием (один раз все-таки уличили, задержали, вызвали), решается на убийство, даже не вспомнив, что он под следствием, что его уже допрашивали и ему грозит суд? Что же это были за беседы и допросы, если они оставили подростка равнодушным? И почему тот, которого уже нет на земле, отбыв срок заключения за тунеядство, вновь нигде не работает? Болтается по деревне, стоит у магазина… Почему им никто не интересуется, будто он и впрямь никому не нужен?

Но, перечитав еще раз записи в блокноте, вспомнив лица этих ребят, в которых я не заметил ни особой жестокости, ни слабоумия, ни холодной ухмылки убийц, я догадался, что все мои завтрашние собеседники и в милиции, и в школе, и в ПТУ, и в семье будут пожимать плечами и удивляться: вроде бы обычные парни, болтаются где попало, разве за ними уследишь, и так далее. И я понял, что дальше никуда не пойду.

Хватит и того, что узнал. Хватит.

Хватит заниматься арифметикой, считая, как на счетах: минус школа, плюс улица; минус милиция, плюс вино; минус отец, плюс пьяный сосед, являющий дурной пример…

Можно все посчитать, привести к общему знаменателю, потом — наказать кого надо, сделать выводы, успокоить свою совесть, но не успеешь оглянуться — выходят на вечернюю тропинку новые Панса и Джека, и, не видя лица другого человека, бьют наотмашь, подминают ногами. Не понимая, что перед ними не «жертва», «не объект развлечения от скуки», а человек.

Публицист обязан отвечать на те вопросы, которые ставит, пряча внутри свою горечь от того, что в сотый раз исследует похожий случай, и пафос его завтрашней статьи снова «пробьет» куда-то мимо цели… Ни семья, ни школа не возьмут на себя вины, разве милицию накажут, а у нее и так работа невеселая. Вздохнут парни, узнав про очередной выговор, и снова — «на выезд по месту происшествия…» Нет, надоело бесконечное вязкое копание в одном и том же. Не ради двух «недоданных» выговоров пишутся статьи.

Мне необходимо понять, когда эти подростки выходят на тропу: еще не нажив человеческого багажа или уже растеряв его? Почему им все равно: что банку сгущенки украсть, что человека убить. Где, в какой стадии их развития общество уже теряет людей в их лице?

…Помню, вот так же, глаза в глаза, сидел я напротив шестнадцатилетних убийц в кубанской станице. Те были совсем другими.

— Алло. Что вы делаете из мухи слона, ведь драться мальчишки начинают с детства. Когда переезжаешь на новый двор, обязательно надо подраться, чтобы тебя поставили в негласный табель двора по силе. Класс — на класс, двор — на двор, улица — на улицу. Правда, сейчас это не так резко заметно, как было сразу после войны. Но «короли» дворов, улиц, сел и подворотен и сейчас есть…

— Но ведь не все они становятся преступниками?

— Становятся те, кто может переступить…

— Через что?

— А вот я думаю, что если бы в школе рассказывали, как слаб, как хрупок организм человека, как одним ударом легко заставить его «всю жизнь работать на лекарства», и если бы сводили на экскурсию в больницу, показали кровь, и гной, и страдания, полученные от удара не то что ногой, кулаком по лицу, вот тогда число желающих среди подростков проверить свою силу значительно бы уменьшилось! Они же не ведают, что творят…

Пишут вам парни из подворотни. Нас человек пятнадцать. Собираемся вместе все только по праздникам, а обычно — 6-10 человек. Возраст от 14 до 16. Мне — шестнадцать.

Для общества мы большой опасности не представляем. Чем занимаемся? Собственно говоря, ничем. Встретились, потрепались, сходили к кому-нибудь домой посмотреть телик, побесились и разошлись. Но так не всегда бывает. Иногда по ночам ездим на ближайшую ферму и берем напрокат (конечно, без разрешения) лошадей. Катаемся, а потом ставим их снова в загон (есть такой грешок).

Никого мы не бьем, не крадем, и даже не «стреляем» ни у кого деньги. Правда, бывает, что задеваем — словами — проходящих мимо девушек или влюбленные парочки. Мы курим, пьем и ругаемся, правда, при девушках себя сдерживаем.

Хвастать нечем, не спорю. Хотя большинству из нас по 16 лет, но никто не учится в 9-м классе. Все без исключения оставались на второй год. Двое даже дважды второгодники.

Вы правы, очень многие пишут о сложности нашей психологии. Что к этому добавить? Почему мы стали «неблагополучными»?

Скажу только о нас (потому что за других не имею права отвечать). Хулиганами мы не собирались и не собираемся заделываться. Просто все живем рядом, собираемся и «кайфуем».