Армия жизни

Вам, вероятно, известно, что в каждом районе того или иного города есть так называемые дома друзей по взглядам, по желаниям. Я принадлежу к одному из таких «обществ». Мне 17 лет. В общем, это все очень страшно. Вы просто не можете этого понять. Люди, попавшие в такие клетки, со временем становятся полностью атрофированными, пустыми стекляшками с фанатичными глазами. Им все нипочем. У них есть только одно — желание. И вот ради него, этого чувства живота, а не разума, и совершаются бессмысленные, жестокие поступки. Но для вас бессмысленны, а для них имеют определенный смысл. Объясню. «У тебя, гада, нет трех рублей, да? А мне хочется выпить. Ну раз нет, то я хоть чем-нибудь утолю свою жажду. Изобью тебя, мне будет легче». Вот так. Это не люди, а пустота, сплошной туман фанатизма.

Начинается все это со школьной скамьи. Учится человек на двойки — вы накричите, поругаете немного. А все знают, все равно поставят положенную тройку. А отступите вы от шаблона — не хочешь учиться, — катись, годочек поработай. Вот тогда бы все было по-другому. Заверяю вас, поскольку вращаюсь в этом кругу.

В первую очередь надо винить не учителей, а наших родителей. Только они упускают ниточку.

Но… у каждого из нашей братии все же есть слабое место. Но найти его ох как не просто. Есть у нас тут один садист. Его можно остановить, начав разговор о собаках. Все бросит, даже избиение прекратит.

Если бы у меня и моих многих приятелей были младшие сестры, братишки, было бы лучше. Таких людей, как я, в этих обществах единицы, я ненавижу всем своим нутром моих «друзей». Пытаюсь вырваться, но это страшно трудно, почти невозможно.

И последнее. Не будьте столь гуманными, пресекайте нас в начале любыми методами.

Без подписи. Северо-Казахстанская область

* * *

Женя оказался мальчишкой с еще детскими припухлыми губами и чуть заметным пушком на щеках. Далеко не богатырь, скорее тщедушный. Говорю с ним и забываю, что это убийца.

Это преступление произошло в деревне Есино, расположенной рядом с одноименной подмосковной платформой. Новость о том, что в канаве возле железнодорожного полотна нашли труп, разнеслась быстро, как будто в каждом доме имелся телефон. Человек, которого убили, в деревне был пришлым, неизвестно как прибившимся. Знали, что недолго сидел, весной освободился, ночевал то ли у родственников, то ли у знакомых, работать нигде не работал, но пить — пил не хуже других деревенских забулдыг. Вообще, интереса он ни для кого не представлял, и заговорили о нем только тогда, когда его не стало.

В милиции узнали о случившемся по звонку билетного кассира со станции Есино. Люди, которые нашли убитого, назвали его фамилию, имя и сказали, что пропал он из деревни еще десять дней назад. Решили поискать — и вот на тебе!

Я мог бы здесь воссоздать детективную линию этой истории: как выдвигали версии, как их опровергали, отыскивали свидетелей, шли по ложным следам, теряли и снова находили нить, — но ничего этого делать не буду. Не для того пишу.

Скажу только, что на шестой день поиска участковый чуть не за шиворот, как каких-нибудь лазутчиков по чужим садам, приволок Сашу и Женю. Двух пятнадцатилетних ребят, забивших ногами сорокатрехлетнего мужчину. Женю, который сам себя называл Джека, и Сашу, которого ребята звали Панса.

В первый же день Женя-Джека стал автором сочинения, текст которого мне хочется привести почти полностью, расставив только запятые.

Сочинение называется «Чисто сердечное признание».