Армия жизни

«1. В декабре мы с Сашей приблизительно в 21 час на Алеш-кинских дачах совершили преступление, т. е. взломали входную дверь, проникли внутрь здания, где выкрали мясные консервы, сгущенное молоко, несколько напильников и восковую квадратную свечу. 2. На следующей даче с Сашей проникли внутрь через окно, где украли несколько килограммов дроби, патроны, две пачки порошка «Сокол». 3. Был такой случай. В начале осени следующего года — в сентябре или октябре, точно не помню. Шел мужчина выпимши от станции Храпу-ново в сторону Алешкинских дач. Встретили мы его в деревне Есино, спросили закурить, на что он ответил грубостью. Мы его ударили по голове, после чего попинали ногами и ушли. Было это вечером, уже было темно. 4. 14 августа я и еще двое по дороге к дачам повстречали мужчину, который шел в сторону Алешкинских садов. Остановили его, побили палкой по голове, после чего он упал. Попинали его ногами и вытащили из кармана портмоне, в котором находилось восемь копеек. 5. В сентябре месяце я и Саша ехали в электричке от станции Фрязево в Есино. Увидели молодого мужчину, спросили закурить, на что он ответил грубостью. У нас было два железнодорожных плафона, которые мы разбили об его голову. Он нам оказал физическое сопротивление, и мы смылись в разные вагоны. Вышли на станции Есино. 6. В конце октября мы с Сашей на Храпуновских дачах похитили резиновую лодку, весла в чехле, варенье, одну банку овощных консервов. 7. В июне я и Саша проходили по станции Есино. Где к нам подошли двое мужчин, которых мы и избили. 8. Летом я и Саша, открыв люк вагона товарного, проникли внутрь состава, в котором находились листы фанеры. Фанеру мы не брали. 9. В сентябре Саша и я проехали мимо своей остановки Есино. Сошли на станции Храпу-ново и пошли пешком по шоссе домой. По дороге догнали какого-то мужчину, который был в нетрезвом состоянии. Спросили у него сигарету, после чего отстали от него, чтобы выломать два кола из забора. Догнали мужчину, ударили его по разу палкой. При этом взяли часы именные и две бутылки настойки «Лимонной крепкой» и примерно рублей 30 денег. Удар колом наносили по голове. 10. 14 августа Валера и я поехали во Фрязево за вином. В связи с тем, что у него был день рождения. По пути во Фрязево в электричке мы с Валерой увидели мужчину, который спал на лавочке в вагоне. Рядом с ним стоял саквояж, в котором находились две бутылки вина, которые мы взяли. 11. 14 августа Валера и я со станции Фрязево проехали до станции Купавна на электричке. Потом поехали обратно. В вагоне к нам пристал парень лет восемнадцати, которого мы избили».

Наконец, тот день, по поводу которого пишется этот отчет.

«12/21 октября я и Саша были выпимши со своими девушками Ольгой и Леной. Саша поссорился с Леной. Проводив девушек, я и Саша возвратились на станцию, где избили мужчину и оттащили его в посадку (кустарник возле платформы. — Ю.Щ.), там бросили в яму. В яме мы еще ударили его по разу. А отнесли мы его в посадку, потому что на станции могли появиться знакомые люди, которые, увидев лежащего мужчину, могли признать нас с Сашей и донести милиции. 24 октября я, Саша и Лена решили посмотреть на мужчину. Взяли лопаты и закопали его. Сев покурить, мы поговорили, чтобы никто не трепал языком об убийстве, и разошлись по домам».

«Со слов Саши я знаю, что 26 октября он и Сергей еще раз ходили на место преступления. Разрыв землю, они увидели изуродованное лицо и сразу зарыли. Если что еще вспомню, то напишу».

Перечитал текст «чисто сердечного» сочинения Джеки. Оказалось, что на пишущей машинке оно занимает две с половиной страницы. Может быть, слишком подробно цитирую? И «сгущенное молоко», и «восемь копеек в портмоне», и «грубо ответил», и «изуродованное лицо».

Но не хочу вычеркивать и не хочу сокращать. И не хочу, чтобы этот документ затерялся где-нибудь в пыльных архивах среди других уголовных дел. Случается, что один листок, небрежно исписанный, дает нам представление о личности точнее, чем полная биография в картинках. Бывает, что точное наблюдение случайного очевидца скажет нам об историческом событии куда больше, чем обстоятельная монография. И такое вот «сочинение» потрясает намного сильнее, чем страстный журналистский пересказ.

Пункт первый, второй, пятый, двенадцатый и приписка: «Если что еще вспомню…» Полтора года из жизни деревенского подростка.

Как? Почему?

О себе Джека-Женя рассказывает охотно: кончил восемь классов, в девятый не приняли, отправили в ПТУ. Есть отец, мать, бабушка.

— Давно ли ты дерешься, Женя? — спросил я его.

Он ответил, что с детского сада.

— Когда ты впервые ударил человека ногой в лицо?

Он начал добросовестно вспоминать, даже лицо приняло выражение задумчивое, как на уроке у доски. Потом вздохнул облегченно: в шестом классе, где-то в середине.

— Было ли тебе жалко человека, которого вы избивали на перроне станции Есино?

Он спросил:

— Когда именно было жалко? Когда били или потом?

— Допустим, когда били.

Он ответил, что нет, не было, потому что «мы злые были».

Что же их разозлило? Оказалось, тот человек назвал их «бандитами».