Арминута

– На машине будет неудобно, – заявил Никола, подсаживая меня на раму своего велосипеда. Остальные последовали за нами. Он крутил педали неторопливо, время от времени трезвоня, чтобы не задавить кого-нибудь из постоянно растущей толпы гуляк в порту. Мы бесшумно катили сквозь огни и аромат карамели от лотков с сахарной ватой или хрустящим миндалем, к которому временами примешивалась удушливая вонь канализации, пока не оказались на широкой набережной. Дальше было не проехать, пришлось оставить велосипеды, привязав их у парапета. Нам с Патрицией захотелось прогуляться немного вдвоем, и мы договорились с ее родителями встретиться после салюта, которого решили дождаться прямо на пляже, усевшись в воображаемом первом ряду. За нашими спинами понемногу стали собираться люди. С обеих сторон расселись группки мальчишек, явно лицеистов. Время от времени один из них, кудрявый, в очках, наклонялся вперед, чтобы получше меня рассмотреть.

– А ты ему нравишься, этому патлатому, – рассмеялась Пэт, подмигивая парню.

Я обняла ее за плечи и крепко прижала к себе, не в силах передать, как скучала по ней и по жизни, которой была теперь лишена. Наверное, она заметила слезы, которые я тщетно пытался скрыть, и взволнованно спросила:

– Что с тобой? – но я не ответила.

Объявили о начале представления, и толпа зрителей зашевелилась: все поднялись, уставившись в разлившуюся над морем темноту. Раздались тихие, неуверенные хлопки, перешедшие в непрерывное крещендо. Получив свою минуту славы, целые вселенные рукотворных звезд осыпались вниз и гасли на фоне холодных, недвижных звезд настоящих, а под водой, невидимые нам, беззвучно метались перепуганные рыбы.

Вдруг чья-то сильная рука крепко сжала мою. Я улыбнулась Пат, на которую не смотрела уже пару минут, но это оказалась не она, а тот кудрявый тип; отблески огней отражались в линзах его очков. Я даже сейчас помню, как у меня в тот момент свело живот, хотя чувства и притупились немного с годами: среди всех этих девушек он выбрал меня!

– Как тебя зовут? – мягко выдохнул он мне в ухо. Отражения огней в очках ежесекундно меняли цвет, как в калейдоскопе.

Не знаю, услышал ли он мой ответ, пришедшийся как раз на последний залп. Я его имени точно не разобрала, не смогла прочитать по движениям губ: может, Марио или Массимо. От руки, на несколько мгновений крепко сжавшей мою, теплая дрожь поднялась до локтя, потом до самого сердца. Кто-то толкнул его, и поцелуй, который должен был прийтись мне в щеку, пропал даром, а потом мы и вовсе потеряли друг друга в сутолоке, когда толпа расходилась с пляжа. Мне нужно было найти Патрицию, а он не смог удержаться рядом. Наверное, ровесник Винченцо, но какая огромная разница...

С тех пор, как меня вернули, я больше не спала по ночам так же глубоко и спокойно, как раньше. С первым лучом солнца, пробившимся сквозь шторы, в гостевую кровать пришла и скребущая тоска: вечером придется вернуться в деревню. Я проснулась в абсолютной прострации, как с похмелья, и села завтракать вместе с Вандой – та уже была на ногах.

– Ты за это время хоть раз видела мою мать?

– Нет, с тех пор, как ты от них уехала – нет, – ответила она, наливая мне молока и какао.

– Но ты же время от времени ходила мимо моего дома?

– Да, но ворота всегда были закрыты, – на столе появились джем, хлеб и печенье в форме цветочков.

– Наверное, ее положили в какую-то далекую больницу, и отец уехал туда с ней.

– Почему ты так считаешь?

– В деревне меня ни о чем не спрашивали, но у нее не было причин меня возвращать. Может, она и хотела скрыть правду, чтобы меня не напугать, но в последние несколько недель сил ей не хватало даже для уборки и готовки. Лежала в постели и плакала, – мне наконец-то удалось продрать глаза, и это придало уверенности: – Как только она поправится, они приедут обратно, вернут меня и ворота нашего дома снова откроются, тут даже сомнений быть не может.

Ванда задумчиво прихлебывала кофе, на ее носу красовалось крохотное коричневое пятнышко.

– Со временем все, конечно, прояснится, – сказала она наконец. – Постарайся продержаться хотя бы этот учебный год. А потом, с хорошими оценками, сможешь так или иначе поступить в лицей здесь, в городе.

Я кивнула, чуть не ткнувшись носом в чашку с так и не согревшимся молоком, и принялась грызть ноготь.

– Поешь пока. Вот увидишь, тебе позволят к нам приезжать.

Чуть позже я спросила Патрицию, не хочет ли проводить меня до дома, благо, это было недалеко. Она отнеслась к этой авантюрной миссии с огромным воодушевлением.

– Отвертку взять? – пробасила она голосом воображаемого секретного агента: ее послушать, так нам предстояло взламывать замок.