Аромат изгнания

– Но я умерла! Наверно, тысячу раз. Я еще здесь, потому что смерти нет. Есть лишь мучительные раны и сопутствующее им невыносимое прозрение.

– Поедем со мной, Луиза.

– Но зачем нам снова сеять несчастье? Жить с тобой каждый день не будет большим счастьем, чем просто знать, что ты жив. Мы выжили, Жиль. Какая-то часть нас живет здесь, другая принадлежит мирозданию.

– Ты останешься здесь совсем одна?

– Я не буду одна. Я буду с тобой.

Мы смотрели друг другу в глаза. Я снова видела нас детьми, как будто время застыло. Жиль провел рукой по лицу хорошо знакомым мне жестом. Он выглядел растерянным.

– Я мало в чем в жизни уверен, но жить подле тебя всегда было очевидностью.

– Ты живешь во мне, с тех пор как я увидела тебя в первый раз, Жиль. Я думала, что ты ждешь меня на облаке, а ты дышишь одним воздухом со мной. Каждый день я буду жить с тобой. А ты продолжай жить своей мечтой. Ты боец, ты поможешь Армении стать свободной. Этого ты всегда хотел.

– Но почему ты не хочешь строить ее со мной?

– Потому что у меня другие битвы, и кончится тем, что я украду тебя у этой мечты. Эта любовь так велика, что надо дать ей свободу, иначе мы задушим ею мир.

Он протянул руку и погладил меня по щеке. Его ласка была как бальзам.

– Я столько раз мечтал о нашей встрече, столько раз представлял себе наш теперешний разговор. Но никогда я не думал, что уеду назад без тебя.

– Ты не уедешь без меня. Я с тобой, как всегда. Я счастлива, но я так устала… Я не могу покинуть Бейрут, снова уехать, я этого не переживу.

Он устремил на меня взгляд своих пламенных зеленых глаз. Меня окутало такой любовью, что я чуть не задохнулась. Я протянула руку, чтобы еще раз коснуться его, удостовериться, что это он передо мной. Еще на несколько дней он остался со мной, а потом настало время ему возвращаться в Армению. Он крепко-крепко прижал меня к себе. Наши сердца бились в унисон в молчании этого объятия.

– Все равно я увожу тебя с собой, – сказал он.

– Тебе не надо меня увозить. Я с тобой.

Я провожала глазами его машину. Он без конца оборачивался, чтобы не потерять ни секунды нашего единения. Его отъезд не разорвал мне душу. У меня было новое сердце, и оно билось куда сильнее, чем прежнее. Я не чувствовала никакой печали. Теперь я была не одинока. Жиль жил во мне, и наши два сердца соединились в одно. Я думала о нем каждый день, мы были глубинно связаны друг с другом. Иногда я ощущала его присутствие в течение дня и знала, что он думает обо мне в этот самый момент где-то в Армении. Я была полна им. Мы регулярно переписывались.

«Жиль, я просыпаюсь, и ты рядом. Ты со мной весь день. Каждая секунда полна твоим пламенным взглядом и звуком твоего смеха…»

«Луиза, мое второе я, никакие слова не смогут выразить всю мою любовь к тебе. Если кто-то один должен искупить все несчастья мира, то это, наверно, ты…»

Я менялась, с каждым днем все больше приближаясь к себе настоящей. Я столько раз сбивалась с пути, дорогое мое дитя! Как будто, вновь увидевшись с Жилем, я наконец взяла в руки свою жизнь. Я не жила больше на ее обочине, глядя, как она убегает вдаль и распыляется вокруг. Я снова находилась в ней, но научилась смотреть взглядом стороннего наблюдателя. Мой новый энтузиазм больше не питался иллюзиями. Я глядела жизни в лицо, без желания бежать, без потребности завуалировать события, без печали. Жиль был прав. Жизнь – непрерывное движение, и не к чему сжимать кулак, пытаясь сохранить ее неизменной. Я раскрыла руки и сердце, приняв наконец солнце и ветер.

Однажды утром 1942 года в мою дверь позвонили. Я невольно вздрогнула, вспомнив себя в тот день 27 января 1930 года, сбитую с ног ударом судьбы. Я открыла. Передо мной стояла маленькая девочка с чемоданом в одной руке и письмом в другой.