Артефакт с темным прошлым [Сборник]

– То есть вас интересует, насколько велика вероятность того, что хищение произошло из заурядной корысти, и не имеет ли здесь места быть своего рода недобросовестная научная конкуренция, замаскированная под вульгарный криминал? Ну, что я могу здесь сказать? Я – физик, человек, очень далекий от палеонтологии. Да, о Рябинине я слышал, и не раз, хотя лично с ним не знаком.

– Андрей Максимилианович, простите, что перебиваю! О Рябинине вы слышали от Эдуарда Константиновича? Кстати, сразу хочу уведомить: академик Игорянцев – не в числе подозреваемых! – Гуров упреждающе поднял руку.

– Да, и от Эдуарда я слышал тоже… И от других… – Собеседник Льва сцепил пальцы рук, лежащих на столе, в замок. – Общее мнение – Рябинин своего рода маргинал от науки. Он выдвигает совершенно фантастические гипотезы, не заботясь о доказательной базе. Он берется опровергать мнение общепризнанных ученых. Он, можно сказать, третирует устоявшихся авторитетов…

– То есть имеется немалое число тех ученых, как наших, так и иностранцев, которые научной деятельностью Рябинина могут быть очень даже недовольны и каким-то образом на нее реагировать? – сразу же отреагировал Лев, чуть прищурившись и даже несколько подавшись вперед.

– Ну, ну, ну! – рассмеявшись, Кимревич несогласно помотал головой. – Зачем же делать такие слишком уж далеко идущие выводы? Не будете же вы утверждать, что можно ставить знак равенства между научным сообществом и уголовной «малиной»! Напомню вам Пушкина: гений и злодейство явления несовместные.

Теперь уже рассмеялся Гуров:

– Андрей Максимилианович, кем бы ни был человек, он всего лишь человек, со всеми человеческими слабостями и недостатками, и никак не бог. Не буду упоминать о конан-дойлевском профессоре Мориарти. Но, согласитесь, его прототипов в нашем мире хватает.

Лев рассказал, как лет двадцать назад ему довелось расследовать убийство сотрудника некой химлаборатории. Молодой химик, подающий большие надежды, однажды умер прямо на рабочем месте. Как выяснилось на вскрытии, его сердце поразил обширный инфаркт. Казалось бы, что в том особенного? Всякое случается. Поэтому Гурову поручили провести чисто формальную проверку. И вот в итоге следственных действий Льву удалось выяснить, что лаборант оказался одним из «углов» так называемого любовного треугольника. Оперу рассказали по секрету, что потерпевший и руководитель лаборатории, кандидат наук, претендовали на внимание молоденькой лаборанточки. И умерший имел все шансы добиться ее расположения. И тогда Лев копнул поглубже. И что же оказалось? Завлабораторией «угостил» парня опасным сильнодействующим токсином. Как потом виновник признался, убивать своего конкурента он не планировал, просто неправильно рассчитал дозу. Пришлось предстать перед судом…

– Грустная история! – вздохнул Кимревич. – Это намек на то, что между Рябининым и Игорянцевым тоже имела место быть некая роковая особа?

– Нет! Хоть между Рябининым и Игорянцевым действительно стояла роковая особа, это было слишком давно, чтобы по прошествии многих лет кто-то из них вдруг начал сводить счеты, – невозмутимо парировал Лев, давая понять, что данный факт ему известен, но большого значения он ему не придает. – Тем более что Игорянцеву та девушка не очень-то и была нужна. Насколько я мог понять, он идейный холостяк, которого женщины вообще не интересуют. Допускаю, что это может быть связано с его здоровьем.

– Хм-м!.. – недоуменно протянул хозяин кабинета. – Ну, вообще-то да, у Эдуарда и в самом деле есть специфические проблемы с мужским здоровьем. Вы это поняли благодаря дедукции или у вас хороший багаж познаний в медицине?

– И то и другое, – Гуров коротко отмахнулся. – Но прежде всего у меня хорошо развита, говоря народным языком, чуйка. Я достаточно хорошо чувствую людей, с которыми общаюсь по тем или иным вопросам. Вот у вас лично – могу об этом сказать вполне уверенно! – семейная жизнь, в принципе, удалась. Неплохо обстоят дела и на работе. Да и научная деятельность на подъеме. Вашу недавнюю критическую статью о сторонниках теории мирового эфира в журнале «Физика» обсуждают и сторонники, и противники этой гипотезы.

Слушая его, Кимревич расширил глаза и недоуменно покачал головой.