Артефакт с темным прошлым [Сборник]

Минут через двадцать его телефон пропиликал, извещая о том, что пришло сообщение. Взглянув на экран монитора, Лев увидел, что адресант – информотдел главка. Но почти сразу же за этим пришло еще одно сообщение. Оно было отправлено Вольновым. Из первого сообщения с информацией по Платонову явствовало, что этот ученый, будучи крупным специалистом еще советской «выпечки», помимо своей основной точки приложения сил – геофизики, был компетентен и в ряде других научных сфер. В частности, в геологии, в физике элементарных частиц и даже в такой далекой от этих дисциплин сфере знаний, как история. Платонов хорошо известен за рубежом как автор нескольких монографий, его не раз сманивали в лучшие научные центры Запада, но он даже не рассматривал эти предложения зарубежных «партнеров». В настоящее время, по причине стремительно развившегося у него тяжелого заболевания, Платонов помещен в областную клиническую больницу.

Не менее (а даже более!) интересным было «досье» на Игорянцева, присланное Александром. Данный господин был, можно сказать, представителем академической династии. Правда, его жизненный путь несколько отличался от того, чем и как жили его дед и отец. Дед Эдуарда, еще в юности ставший членом ВКП(б), будучи известным специалистом в области медицины, положил бездну сил на борьбу с самыми разными инфекциями, то и дело вспыхивавшими в молодой советской республике. Отец Эдуарда, подававший большие надежды химик-технолог, зимой сорок первого добровольцем ушел в ополчение защищать Москву. А вот их сын и внук свою биографию «написал» по-другому…

Окончив в конце семидесятых престижнейший столичный университет и получив диплом историка, Эдуард Игорянцев сразу же ушел на комсомольскую работу. Потом, ближе к середине восьмидесятых, перешел на партийную, окончив столичную ВПШ. Однако уже в восемьдесят шестом демонстративно вышел из компартии и примкнул к одной из новых «демократических» партий. Имея хорошее чутье на перемены, он раньше многих других понял: «серпасто-молоткастые» политические ветры ослабели, зато усилились новые, «звездно-полосатые». И именно на них надо теперь ориентироваться.

В начале девяностых член политсовета Партии прогрессивных перемен Эдуард Игорянцев, получив крупный иностранный грант, отправился на стажировку, сначала в Великобританию, а потом в США. И уже году в девяносто пятом, к той поре – доктор наук, Игорянцев стал одним из главных идеологов своей партии. Но после общеизвестного миллениума денежный ручеек, питавший партию ПП, оскудел, да и государственная политика заметно изменилась. И тогда Игорянцев снова правильно сориентировался, перейдя в партию, которая имела все шансы стать правящей. Эдуард издавал свои работы, словно пек блины. Но теперь в них вместо безудержного либерализма все громче и громче звучали государственнические ноты.

И Игорянцев снова попал «в струю». Благодаря умению держать нос по ветру он вначале стал членом-корреспондентом АН, а потом и академиком. От воинствующего либерализма Эдуард отрекся, избрав новый имидж – воинствующего консерватора. Но либерального толка. Теперь он участвовал в самых разных комиссиях и комитетах, призванных бороться с тем, что назвали лженаукой. И боролся новоявленный консерватор с лжеучениями столь активно и столь успешно, что, помимо явного наукоподобного идиотничанья всевозможных жуликов, фриков и клинических дурошлепов, в мусорные корзины отправлялись и вполне здравые идеи, которые не укладывались в прокрустово ложе «общепринятой здравой точки зрения». Точнее сказать, устранялись никем не признанные таланты, разработки которых угрожали благополучию былых авторитетов. Во многом благодаря деятельности Игорянцева авторитеты продолжали мирно почивать на своих уже увядших лаврах. А фабрики и заводы, усилиями охранителей «правильной науки», продолжали производить никому не нужную, морально и технически устаревшую продукцию, а также всевозможное оборудование, уступающее западному.

Зато потом технические идеи отвергнутых «авантюристов» и «прожектеров» каким-то чудом вдруг всплывали на Западе, чтобы неким загадочным образом оказаться внедренными там в крупномасштабное производство…

– М-да-а-а! – только это и смог сказать Гуров, дочитав досье Игорянцева.

Допив кофе, он вышел на улицу, и именно в этот момент из подрулившего к краю тротуара такси вышел Стас Крячко. Сев на лавочку в тени тополей, приятели обсудили итоги своих сегодняшних встреч. Выслушав Гурова, Станислав, можно сказать, восхитился.

– …Сдается мне, Лева, профессор Платонов – это именно тот человек, который нам нужен, – изобразив рукой убедительный жест, категорично заявил он. – Вот не знаю отчего, но у меня ощущение такое, что мы узнаем от Платонова нечто обалденное. Век воли не видать! – спародировал он киношного главаря Доцента.

– Ну а ты что интересного услышал? – усмехнувшись, поинтересовался Лев, скрестив руки на груди.