Артист

Василий Брумель увидел Сергея и Лену случайно – он раз в два-три дня проведывал ветеринара и отчитывался о своей боевой группе, держа того в тонусе. Обычно он приходил к четырём часам, но в этот раз решил появиться пораньше и чуть было не столкнулся с молодыми людьми, спускающимися с крыльца флигеля. Брумель почти потерял их на трамвайной остановке, но вовремя поймал извозчика и обнаружил в шашлычной на Советском проспекте. Пара разделилась, Василий выбрал женщину и не прогадал – та зашла в подъезд дома, который занимал Терский окротдел ГПУ. Мужчина подождал, пока незнакомка выйдет, и проследил её до гостиницы, а дальше следовал за ней по пятам. Дать себя обнаружить ему показалось забавным, женщина нервничала, искала его лицо в толпе. С Травиным она больше не встречалась, зато в дом напротив собора наведывалась ещё два раза.

– Да, она точно из ГПУ, два раза заходила в их богадельню и якшается с кем-то из тамошних обитателей. Ты бы узнала у Плоткина, кто она.

– Завадский же сказал – журналистка из Москвы по фамилии Кольцова. Это хорошо, что она сексот, значит, о Завадском узнают не только от нас, но и от неё. Сейчас, братец, важно, чтобы никаких случайностей не вышло. Плоткин утром, сволочь, меня чуть не изнасиловал, кто-то запросил мои документы из милиции, ну по тому делу, ты помнишь. Хорошо он папку перехватил, обещал, что до пятницы не вернёт. А в четверг я должна буду сделать всё, о чём этот слизняк попросит.

– Так мы же в четверг… – Брумель наморщил лоб, а потом рассмеялся, топорща усики.

– Да, братец, да. Ещё он велел передать, чтобы твоя группа была готова во вторник к трём в том месте, которое мы назвали. Он туда целый эскадрон нагонит.

– Может, прирезать этого дурака? И зачем ждать, когда появится Лившиц, давай заберём груз прямо там, на вокзале, – предложил мужчина. – Я могу отправиться во Владикавказ ночным поездом и прижать этого гада к ногтю, а потом привезти всё багажом.

Мурочка посмотрела на него как на слабоумного. Базиль был не слишком умён и иногда говорил полную чушь. Зато он был жесток, хитёр и беспринципен, а главное – очень исполнителен.

– Не говори глупостей, – жестко сказала она, – там охраны больше, чем людей на этой улице. И вообще, Лившиц нужен мне здесь, ты – на свободе, не в камере. За Кольцовой с завтрашнего дня больше не ходи, хватит с неё, а вот за Травиным проследи, на глаза попадись невзначай, если он тебя поймает, скажешь, что выполняешь поручение Завадского. Лучше бы, конечно, вы подружились, но на это уже нет времени. Только бы Федотов не подвёл, но, если что, и без него обойдёмся. Про Травина что узнал?

– Живёт, как ты и сказала, в «Бристоле», только в той части, что курортное управление занимает, вместе с какой-то девчонкой, то ли дочка, то ли родственница, лет десять ей, наглая такая, я в коридоре стоял, так с вопросами пристала, что я делаю. Без него тебе никак не обойтись? Мильнер отказал, так там других полно, только юбку подними.

– Некогда, мой друг, некогда, – Мурочка поджала губы совсем по-детски, отчего её лицо стало выглядеть ещё наивнее, – два дня, помнишь? А девочка – это хорошо, я попрошу Федотова, чтобы он Травина вместе с ней на аэродром позвал. Будет посговорчивее.

* * *

Несмотря на визит Бушмана и Кольцовой, Сергей неплохо выспался, правда перед сном он ещё раз, во всех подробностях рассказал Лене о своих приключениях в сельхозкоммуне «Светлый путь», получил порцию упрёков, дождался, когда Кольцова наконец уйдёт, и снова завалился на кровать. После ночного происшествия адреналин ещё не выветрился, и Травину снились яркие, пронизанные какими-то странными воспоминаниями сны. О которых он, впрочем, сразу забыл, стоило подняться с кровати.

Сквозь сон он помнил, что приходила Лиза, обрадовалась, что дядя Серёжа благополучно вернулся домой, целый и невредимый, сказала, что отлично провела время у Горянских, и умчалась в очередной поход, теперь на место дуэли Лермонтова. Приведя себя в относительный порядок, Травин подумал, что неплохо бы Горянских за заботу о девочке поблагодарить, вот только Анатолия в номере не оказалось, а его жена вела себя очень сдержанно и отстранённо. Маша скупо рассказала, куда ушли дети и во сколько вернутся, вопросов, куда сосед шлялся с её мужем по ночам, не задавала, и смотрела как-то странно.

– Лиза хорошо себя вела? – попытался снять напряжение Травин, по его наблюдениям, разговоры о детях действовали на женщин успокаивающе.

– Да.

– Не шалила?

– Нет.

– Не хотите сходить сегодня в театр? У меня две контрамарки на половину восьмого в Цветнике, подруга отказалась, а сам я не большой любитель.

– Хорошо, – сказала Горянская. – Как называется спектакль?

– «Чайка».

– По Чехову?

– Скорее, по Демьяну Кострову, – попытался пошутить Сергей, – моя знакомая сказала, пьесу переделали до неузнаваемости.

– Мы пойдём.

Горянская забрала у Травина клочок бумаги со штампом, сдержанно поблагодарила и захлопнула перед его носом дверь. Часы показывали четверть второго, Травин решил, что перед обедом вполне успеет заглянуть в больницу, чтобы проведать Зою.